Читать книгу "Щепки плахи, осколки секиры - Николай Чадович"

Поочередно указывая на разные части и органы своего тела, он с нажимом и расстановкой, словно общаясь с ребенком, произносил:

— Вот это, значит, башка, то есть кумпол… а проще говоря, чан. Это все — харя или рыло… На ней шнифты, рубильник и хавало… Понял? Тогда идем дальше…

Когда у Зяблика возникали трудности (но отнюдь не лингвистические, а связанные с физиологическими особенностями его тела), он бесцеремонно лапал шагавшую поблизости Верку, говоря при этом все с той же менторской интонацией:

— Вот эти штуки у бабы называются маркитошки… Ну а если размером посолидней, то буфера…

Смыков внимательно вслушивался в каждое новое для себя слово, а потом с жутким акцентом, путая ударения, повторял:

— Ри-ло… Ха-ва-ле… Буфе-ла…

Цыпф сказал Зяблику через плечо:

— В тебе не иначе как талант зарыт. Вот только не пойму, чей именно — Макаренко или Бодуэна де Куртенэ.

— За оскорбление ответишь! — незамедлительно огрызнулся Зяблик.

Смыков оказался учеником на редкость способным. Ватага не успела отойти от бивуака и на полсотню шагов, как он обернулся и четко сказал, указывая на зев пещеры:

— Шниф-ты…

Как выяснилось, он был прав. Дыра, уходящая в недра ближайшего холма и наполненная мраком, как рейсфедер тушью, оказалась обитаемой. Два круглых осьминожьих глаза поблескивали в ней совсем как фары застрявшего в туннеле автомобиля (да и расстояние между ними примерно соответствовало ширине вазовского капота).

Бахрома, раньше почти скрывавшая вход в пещеру, теперь втянулась внутрь. Откуда-то повеяло свежим ветерком, который вскоре превратился в стремительный вихрь. Заструилась пыльная поземка, покатились камни, закувыркались обломки древесных стволов и сучьев. Все это добро исчезало в чреве пещеры.

— Держись! — голос Зяблика был еле слышен в вое стихии. — А не то нас всех, как мух в пылесос, затянет!

Люди, изнемогая от напора воздушной струи, ложились ничком на землю. Цыпф всем телом навалился на Лилечку, а Верка вцепилась в пояс Артема. Мешок сорвался с ее спины и упорхнул в черный провал, словно набит был пухом, а не лучшими образцами будетляндских туалетов вперемешку с мясными консервами и шоколадом.

После этого, с точки зрения Верки, трагического эпизода вихрь сразу утих и бахрома вновь скрыла мрачное отверстие. Но так продолжалось недолго. Раздался звук, похожий на плевок Годзиллы или другой, столь же внушительной твари..

Все, что до этого засосала в себя воронка пещеры и что, по-видимому, не представляло интереса для ее неведомого обитателя, вылетело назад с силой картечного заряда. Любой из членов ватаги, рискнувший встать на ноги, был бы неминуемо искалечен продуктами этой титанической отрыжки. Консервная жестянка, брякнувшаяся рядом с Цыпфом, имела такой вид, словно прошла через валки прокатного стана.

Люди даже не успели обменяться впечатлениями по поводу столь удивительных и грозных событий, как все повторилось — поднялся ветер, исчезла бахрома, а в глубине пещеры, где продолжали тускло поблескивать глаза-блюдечки, что-то мощно взвыло, словно заработала аэродинамическая труба.

Зяблик знаками попросил Смыкова покрепче ухватить его за одежду, что и было незамедлительно исполнено. Освободив таким образом свои руки, Зяблик принялся извлекать из карманов ручные гранаты, которые хранил на черный день. Все они одна за другой исчезли во мраке пещеры вместе с новой партией камней, разлапистым еловым пнем и сапогами Цыпфа (друзья давно предупреждали его, что носить такую свободную обувь нельзя, но Левка всегда ссылался на мозоли, набитые еще в Нейтральной зоне).

Взрывов они не расслышали, зато увидели, как свод пещеры обрушился, выбросив наружу густое облако пыли. Вой могучих легких (ну не компрессор же гнал с такой силой воздух!) перешел в мучительный хрип, а сквозь обрывки бахромы обильно проступила кровь, голубая, как у аристократов.

— Что же это за тварь такая была? — сказал Артем, вставая. — Неужели ее тоже породил эффект антивероятности? А что тогда послужило основой? Отправной точкой, так сказать… Мышка-норушка или лягушка-квакушка?

— Кто его знает? — Цыпф машинально потрогал свой голый череп (в глубине его души теплилась надежда, что внезапно выпавшие волосы так же внезапно и отрастут в один прекрасный момент). — Это могло быть и местное отродье, а могло быть и пришлое. Раньше в здешних подземельях всякие чудовища попадались чаще, чем крысы. Последствием краха кирквудовской энергетики было не только повсеместное нарушение принципа причинности, но и появление многочисленных пространственных пробоев. Представляете, какие гости могли проникнуть в наш мир? Но, правда, все точки контакта сопредельных пространств вскоре затянул так называемый кирквудовский янтарь. Это не вещество типа льда или камня, а тоже пространство, только перестроенное и потому имеющее весьма необычные свойства.

Хрипы и стоны в пещере прекратились, однако там по-прежнему продолжало грохотать, как будто бы взрыв гранат вызвал детонацию на более глубоких уровнях подземных лабиринтов.

— Качает… — Верка глянула себе под ноги и снова взялась за пояс Артема.

— Покачает и перестанет… Все тебе не слава Богу. — Зяблик был явно недоволен тем, что его удачные действия не оценены по достоинству. — Ну скажи, как я этого гада заделал, а! Одной левой! Если бы не я, все бы вы сейчас у него в брюхе парились!

— По-настоящему смелые люди своими подвигами никогда не бахвалятся, — презрительно скривилась Верка, после обвала пещеры утратившая всякую надежду вернуть свой мешок. — Да и подвигом-то это назвать нельзя. Примерно то же самое ты вытворял в детстве, когда мучил беззащитных жаб, засовывая им в глотку сигарету.

От такого оскорбления багровое сияние в глазах Зяблика приобрело еще более зловещий оттенок. Обращаясь к Смыкову, он произнес, демонстративно тыкая в Верку пальцем:

— Дура. Набитая. Курица. Ощипанная.

— Ду-ла, ду-ла, — радостно закивал его прилежный ученик.

Верка сдаваться не собиралась, но по не зависящим от нее обстоятельствам перебранка дальнейшего развития не имела. В пещере грохнуло так, словно огонь добрался до пороховых погребов линейного корабля. Холм, каким-то образом связанный с этим подземным сооружением, провалился в тартарары, впрочем, оставив на своем месте целый лес дымных фонтанов, каждый из которых был похож на пышное страусиное перо.

Земля гуляла под ногами, словно корабельная палуба в штормящем море, но самое пугающее было не это, а то, что творилось в окружающем просторе. Воздух как бы остекленел, и по нему зазмеились трещины, от которых во все стороны поползла заметная желтизна.

— Это как раз то, о чем я вам недавно говорил! — не зная что делать, Цыпф метался от Лилечки к Артему и обратно. — Неконтролируемая кирквудовская энергия перемалывает пространство… Сейчас мы превратимся в мошек, навечно заключенных в куске янтаря.

— Эх, мать честная! — Зяблик рванул ворот рубашки, однако не смог причинить ей вреда. — Жрали, пили, суетились, планы строили, а конец подкрался незаметно! Хоть бы кто грехи отпустил!