Читать книгу "Убийство в состоянии аффекта - Фридрих Незнанский"

– И все? – Мне казалось странным, что такого опытного человека, как я, используют подобным образом.

– А ты думал, тебе вербовку предложат, капитан? Или с парашютом в тыл врага сбросят? – Полковник засмеялся, потом закашлялся. – Иди, иди.

Я ушел несколько раздосадованный. Опять какие-то темные игры. Хотя, скорее всего, и сам Баранов не знает всех ходов в этой игре. Вечером мы сидели в зале кинотеатра и смотрели «Тутси». Фильм очень смешной, Аня хохотала от души, а я завидовал ей, потому что все время думал об этой проклятой бумажке. Картина подходила к концу, я вынул жвачку изо рта и прилепил ею пакетик к днищу кресла. Вот и все задание. Мы последними выходили из кинотеатра. Я остановился возле урны с правой стороны от входа и обнаружил, что не могу поджечь бумагу. Просто нечем. Я не курил, Аня тоже. Прохожих вокруг кот наплакал. Идиотская ситуация. А Аня не могла понять, в чем дело, стоит человек возле мусорной урны, и вид у него, как у приговоренного к высшей мере. И тут дали звонок на следующий сеанс, и, по счастью, какой-то парень шел мимо, я у него зажигалку взял и билеты таки сжег. Перенервничал жутко, а сказать кому, из-за чего, не поверят.

Потом было еще много подобного рода «мутных» поручений. Всего и не упомнить. Однажды надо было три вечера подряд сидеть на лавке с одним и тем же журналом в руках, в другой раз посетить выставку и прочесть, к примеру, запись на второй странице книги отзывов, прочитанное запомнить слово в слово и доложить… Но это были еще более или менее понятные поручения. А один раз задание заключалось в том, что надо провести короткую полосу мелом на пятом по счету столбе по авеню Линкольна. Или в том, что надо выдрать страницы, с пятой по восьмую, в телефонном справочнике из автомата неподалеку от здания Конгресса. В этих случаях я смирялся с мыслью, что никогда не догадаюсь о цели своих действий.

В таких, с позволения сказать, трудах прошло несколько месяцев. Мы с Аней уже практически не скрывали наших отношений. Все свободное время мы проводили вместе. Я тянул лямку, раздумывая над тем, как вырваться из рутины бессмысленных поручений. Однажды днем я зашел в библиотеку и увидел, что там устанавливают какой-то агрегат. Аня руководила процессом.

– Это что такое? – спросил я, усаживаясь на привычное место возле окна.

– Шредер, – ответила Аня. – Наконец-то догадались купить. Ужасно удобная вещь. Весь цивилизованный мир уже давно ими пользуется.

Я поморщился. Меня коробила эта ее манера поминать цивилизованный мир. В старые времена ей бы за такие высказывания… Это получается, что наш мир не цивилизованный, что ли? И главное, она говорила это при посторонних.

– И что он делает, этот шредер?

– Бумагу разрезает на полоски. Вот смотри, – Аня взяла машинописный лист и вставила его в машину. Та заурчала и выпустила с другой стороны бумажную лапшу.

– И все? Огромное достижение!

– Однако же наши до такого не додумались. Все на заднем дворе документы жгут. А тут и не разберешь ничего, и вторичное сырье для промышленности.

– Ну разобрать, положим, можно…

– Да?! – она скомкала полоски бумаги. – Попробуй восстанови.

Я попробовал. Через полчаса при помощи клея я восстановил текст, а заодно и придумал, как получить самостоятельную работу.

– Вот, – я положил перед надувшей губы Анечкой восстановленный текст.

– Ну и что? А если бы их было несколько? Как бы ты отличил один от другого?

Это был серьезный аргумент. Но идея уже завладела мной.

– А что, во всех учреждениях этой страны стоят такие аппараты?

– Наверное, – Аня пожала плечами.

Я поцеловал ее в щеку и направился на прием к полковнику Баранову. Он внимательно выслушал меня, потом попросил секретаря принести чаю.

– Ну что ж, идея неплохая. Попробовать можно.

Принесли чай в стаканах с массивными мельхиоровыми подстаканниками. Больше никому в посольстве не разливали чай так – пользовались обычными американскими чашками с яркими рисунками. И только полковник сохранял эту ностальгическую привычку.

– Это долго, – сказал я, отхлебывая ароматный горячий напиток. – Разрешите начать подготовительную работу немедленно.

– Что, рутина одолела? – улыбнулся Баранов.

– Честно говоря, да.

– Ну хорошо. Занимайся. Только, сам понимаешь, людей я тебе пока не дам.

Я, естественно, согласился. Началась долгая кропотливая работа. Но мне была известна ее цель, и потому она не была в тягость. Я начал с того, что отследил все мусорные машины, вывозившие отходы из правительственных учреждений. По счастью, их обслуживали одни и те же машины, с одними и теми же людьми. Предстоял самый тяжелый этап. Нужно было каким-то образом уговорить этих людей выполнить странную, и потому подозрительную, просьбу продавать мне бумажные отходы. Не было смысла вступать в эти рискованные переговоры раньше времени, кто знал, может быть, действительно не удастся собрать тексты из полосок шириной в несколько миллиметров. Поэтому первую партию я решил просто-напросто украсть. Проделали эту нехитрую операцию какие-то бродяги.

Я рассказал им историю о неверной жене и ее письмах к любовнику и не слишком щедро заплатил, дабы не вызывать подозрений. Все эти операции заняли несколько недель, и за все время я видел Аню только пару раз. Она разговаривала со мной резко, почти грубо, но я был слишком занят, чтобы обращать на это внимание. Я сидел в своей комнате, заваленной обрезками бумаги. Уже третий день я практически не выходил наружу, восстанавливая документы. Получалось не слишком хорошо, но все же получалось. Несколько раз заходил Баранов, в шутку называл меня мусорщиком, желал удачи и говорил, что о моей инициативе уже знают. Поэтому, когда раздался стук в дверь, я подумал, что полковник решил навестить меня в очередной раз. Я повернул ключ, и в комнату ворвалась Аня.

– Привет, шпион! – закричала она и повисла у меня на шее.

Я почувствовал запах алкоголя и попытался закрыть за ней дверь.

– Ну что ты, что ты! – Аня вцепилась в ручку. – Я не буду тебе мешать! Ты выполняешь важное… – смех буквально распирал ее -…задание! Роешься в помойке! Разведчик! Суперагент!

– Перестань кричать, – я пытался ее успокоить. Но Аня продолжала хохотать. Через минуту появились две женщины, сотрудницы посольства, они почти насильно увели уже истерически рыдающаю Аню в ее комнату.

Я понимал, что ее участь практически решена. Подобных вещей тогда не прощали. Тем не менее я просил за Аню всех, кого только мог. Но, несмотря на все просьбы, ее выслали из Штатов буквально через несколько дней. Единственное, чего мне удалось добиться, это более мягкой формулировки в приказе, благодаря чему, возможно, у нее не так была испорчена жизнь. Должен сказать, что операцию «Шредер» мы все-таки провели. Результаты оказались не блестящими, но вполне пристойными. Игра стоила свеч. Меня повысили в звании и, должен сказать, что, к своему стыду, я за работой редко вспоминал о своей «прекрасной даме».