Читать книгу "Рубеж - Андрей Дышев"

– Чего они от нас хотят? – Сапрыкин услышал торопливый голос Тарусова, инженера из Кишинева, и тут же представил его лицо, обиженно надутые губы.

– Главное – не паниковать. Ясно? Если сразу не убили, значит, строят какие-то планы, – как можно тверже ответил Сапрыкин и добавил: – Думаю, нас уже ищут.

– Черт з-знает что… Мы с-строим, помогаем, а они… Ты п-почему не стрелял, Тихов? – продолжал Тарусов, от волнения заикаясь. – Почему не стрелял, у т-тебя же автомат был?

– Автомат лежал под сиденьем, – после паузы слабо отозвался Тихов. – Пока вытаскивал, видишь, получил…

– Да не помог бы автомат, – перебил Сапрыкин. – Начали бы пальбу, так они всех нас как… – запнулся он, подбирая подходящее сравнение, – как куропаток перебили бы в этом автобусе.

– Ч-черт, черт побери… П-подохнуть в этой яме, – снова застонал Тарусов.

Кто-то вздохнул и выругался.

– Хватит, Тарусов. Не ной, хотя бы из уважения к раненому, – вдруг с несвойственной ему жесткостью оборвал Сапрыкин.

Некоторое время царила повальная тишина.

– Бедняга Абдулка, – тихо произнес Шмелев, лишь бы не цепенеть в отчаянии.

Никто не успел ответить. Открылась дверь, в проеме появилась тень. Бандит махнул рукой: «Выходи!» На улице стемнело, наверное, было около шести вечера. «А выехали мы в три», – вспомнил Сапрыкин. Часов ни у кого не осталось – отобрали.

Пинками их положили на землю. Она уже холодила. Начали вязать руки – сначала за спиной, а потом попарно локтями друг к другу. Сапрыкин оказался в паре со Шмелевым. Наби Сафаров – с Тиховым. Пиная и подталкивая стволами автоматов, их подняли, построили в колонну. Спотыкаясь, пленники побрели по темным безлюдным улицам. Только один раз на пути группы появилась и тут же исчезла тень женщины в парандже.

Бандиты нервничали, беспрестанно подгоняли пленных прикладами, плетками. Капроновые веревки, которыми связали руки, больно врезались в кожу.

Тихов все время падал. Наби как мог удерживал его, но потом сам стал падать вместе с ним в дорожную пыль.

– Ну, потерпи, потерпи еще! – умолял он.

– Все… Не могу… – еле слышно хрипел Тихов.

Чернобородый бандит, лицом похожий на Иисуса, достал нож и разрезал веревку, связывавшую им локти. Сафаров выпрямился облегченно, но тут его толкнули обратно в строй, а Тихова повели в сторону от дороги. Колонну погнали дальше. Раздался негромкий крик.

– Сволочи! – дернулся Сафаров. – Убийцы!

Тут же он получил удар прикладом. Иисус прикрикнул, и душманы с остервенением принялись подгонять пленников.

А где-то далеко, почти на горизонте, вспыхнуло пятнышко: прожектор советского батальона. Светлая дорожка неторопливо и размеренно перекатывалась по пустынной равнине. Сначала вправо, потом влево…

II

Джафар уже несколько раз бросал взгляд на часы. Русские отличались точностью и аккуратностью. Эта черта нравилась ему. Деловой человек должен быть пунктуальным и точным. И он часто подчеркивал это на совещаниях. «Куда же они пропали?» – подумал директор. В половине пятого он наконец решил позвонить охраннику. Тот бодро доложил, что машина уже выехала, назад не возвращалась. Джафар положил трубку. «Надо было спросить, когда выехали», – запоздало подумал он и почувствовал, как вспотела у него спина.

Директор поерзал в кресле, расстегнул воротник. В соседней комнате ждал накрытый стол. «Выслать машину навстречу? Нет, лучше позвоню, спрошу, когда выехали».

– В три часа, – ответил охранник.

– В три?! Что же ты сразу не сказал? – Не дожидаясь ответа, Джафар бросил трубку.

Он потер виски. Что-то случилось. Надо звонить в ХАД[9]. Директор уже протянул руку к телефонной трубке, но встречный звонок опередил его.

– Салам алейкум, слушаю…

– На автобус с советскими специалистами совершено нападение, – донесся возбужденный голос. Говорил помощник начальника ХАД провинции. – Где они сейчас – пока не знаем, – и он принялся разъяснять детали.

– Воронцову позвонили?

– Надо сообщить немедленно, – посоветовал Джафар.

– Разберемся…

III

Иван Васильевич Сапрыкин надел свежую рубашку и спустился во дворик, чтобы не спеша выкурить сигарету перед отъездом. Позавчера они сдали цех, и по этому случаю директор строящегося комбината Алимухамед Джафар пригласил всех советских специалистов на обед. Автобус уже стоял возле их двухэтажного особняка. Дом казался игрушечным по сравнению с толстой глинобитной стеной, которая его окружала. Особняк построили значительно позже, чем старый, местами уже начинающий разрушаться дувал. Абдулхаким, старичок-водитель, дремал на сиденье.

Сапрыкин уже более года служил в Афганистане. Так и говорил о своей работе: «служба», «послужу еще». И никто не оспаривал его слова. Даже наши военные, которые стояли неподалеку, в нескольких километрах.

Во двор спустился Игорь Шмелев, расчесываясь на ходу. Появился переводчик Наби Сафаров, таджик по национальности, выпускник ташкентского иняза.

– Скоро остальные? – спросил Игорь.

– Спускаются.

Наконец вышли последние. Сапрыкин быстро пересчитал всех, чтобы убедиться, что никого не забыли. Все. С ним – пятнадцать.

– Ну что, вперед, – сказал он негромко и первым направился к автобусу.

– Тихов, автомат взял? – спросил Сафаров.

– Взял, взял, – ответил Тихов, полнеющий блондин в подвернутых джинсах.

Автобус закружил по узким улочкам города. Кто-то закурил, открыли окна, чтобы выветривался дым. Погода стояла совсем не январская – плюс десять. Как в конце марта где-нибудь в средней полосе. Сапрыкин вспомнил свой Брянск, откуда он неожиданно для себя вдруг решился уехать, бросить все и отправиться куда-то к черту на кулички, за тысячи километров, в страну, про которую последнее время говорили столько противоречивого, восторженного, пугающего, туманного.

Иван Васильевич уже перешагнул тридцатипятилетний рубеж, но в принципе мало в чем изменился после тридцати. Может, чуть погрузнел, да и лоб все больше «наступал на темечко», как он сам выражался. Моложе и стройней его делали джинсы с нашлепкой «Левис». Штаны как штаны, когда намокнут – пачкают ляжки и колени в синий цвет. А вот наденешь их – вроде как помолодел.

Самым молодым был Игорь Шмелев. Сейчас он высунулся в окно, остальные дремали. Водитель Абдулхаким, или, как его попросту звали, Абдулка, отчаянно сигналил и с рискованной виртуозностью петлял между «Тойотами», «Рено», автобусами, увешанными, словно цыганки, цветными побрякушками. Они миновали узкие улочки, тянущиеся между рыжих дувалов, и выехали на шумную торговую улицу с дуканами по обе стороны. Затем автобус повернул у старой мечети на магистраль, которая вела к центру города. Они миновали пост царандоя[10]с регулировщиком в непривычно яркой, будто карнавальной, форме.