Читать книгу "Кот, который жил роскошно - Лилиан Джексон Браун"

– Поздравляю. А что их делает такими аппетитными?

– Неглазированный подпаленный фарфор.

– Инга, ваш бокал пуст. Принести вам шампанского?

Она скривилась от отвращения.

– Этого пойла можно вылакать целый галлон безо всякого эффекта. Давайте-ка сбежим из этого дурдома и выпьем чего-нибудь стоящего. – Она нервно откинула со лба челку.

Квиллер, уверенно раздвигая плечом толпу, пошёл к выходу, керамистка, слегка оступаясь, двигалась следом.

– Отличное представление, Джерри! – крикнула она Тодду, и Квиллер на прощанье отсалютовал хозяину рукой, но в этом жесте было больше вежливости, чем искренней благодарности за вечер.

Очутившись на улице, Инга сказала:

– Господи! Я теперь с трудом выношу толпу. Наверное, старею. Вернисажи «Бессингер-Тодд» никогда ранее не привлекали столько народа, даже несмотря на хорошо организованную рекламу.

– Вы на машине?

– На автобусе. С машиной, особенно в мои годы, в центре города столько проблем.

– Тогда возьмем такси. Служитель, такси, пожалуйста.

– Мне скоро восемьдесят, – проговорила Инга, поправляя челку. – В этом возрасте жизнь только начинается. От тебя никто ничего не ждёт, и всё тебе прощается.

– Вы по-прежнему преподаёте в школе изящных искусств и ремесел?

– В прошлом году вышла на пенсию. И рада, что вылезла из этой выгребной ямы, в которой только и делают, что мелют языками. Когда мы были моложе, нам было что сказать и мы говорили. Но сейчас…

Квиллер усадил её в такси.

– Может, поедем ко мне в «Касабланку»? У меня есть бурбон.

– Отлично! Мы с вами даже думаем одинаково. В тридцатые годы я провела в «Касабланке» несколько самых ветреных часов своей жизни. Арендная плата была низкой, и в здание переехали художники. Какие безумные вечеринки мы закатывали! Ванны с пивом и голые натурщицы в лифтах! Вот это было время! Мы знали, как развлекаться. – Когда такси остановилось возле входа, она добавила: – Скоро этого дома не будет. Я подписала петицию НОСКа, но всё это без толку. Если Пенниманы и отцы города объединятся, "Касабланку" тотчас снесут.

– Лифт может выдать коленца, – предупредил Квиллер, когда они вошли в кабину Зелёного.

– Вы всё ещё держите своих чудесных кошек?

– Точнее, это они держат меня. В данную секунду Коко знает, что мы поднимаемся на четырнадцатый, и встретит нас у дверей. Вы когда-нибудь бывали в квартире Бессингер?

– Нет. Но слышала о ней предостаточно. Никак не могла понять, почему её убили. Она была славной женщиной. Не знаю, как там у неё складывались отношения с мужчинами, но с художниками Ди всегда поступала честно, чего не скажешь о большинстве арт-дилеров. Не скажешь этого и о её муже.

– Не знал, что она была замужем, хотя в некрологе упоминались дочери.

– Конечно, была! Они с Джеромом Тоддом долго жили в Де-Мойне и, только приехав сюда, развелись.

– Они разошлись полюбовно?

– И да и нет. По правде говоря, я не понимаю, что она увидела в Тодде. Рыба, холодная рыба! Но они остались деловыми партнерами. Она встречалась с художниками, он же взял на себя финансы. С которыми справлялся хорошо – для себя, но отнюдь не для художников.

Наконец Зелёный споткнулся о последний этаж и остановился с таким грохотом, будто врезался в крышу. Квиллер открыл дверь в 14-А и включил свет в прихожей. Коко не заставил себя ждать. Он вышел их поприветствовать, величественно ступая и держа уши торчком.

– Привет, мошенник ты эдакий, – поздоровалась Инга. – Только взгляните на этот благородный нос, сужающийся хвост. Вот это линия! Вот это дизайн! А где кошечка?

– Наверное, спит на водяном матраце. Керамистка окинула прихожую опытным глазом художника.

– Мило!

– Подождите, здесь есть галерея! – Квиллер открыл двери в гостиную и зажёг подсветку для картин и забитого до отказа бара. – Пить будем в библиотеке, но прежде взгляните на картины.

Инга кивнула.

– Я знала Росса по арт-школе, – сказала она, – то есть до того, как он "въехал" в грибную тему и нашёл себя. Сейчас его полотна дорогого стоят… Слушайте, что это котик делает? – Коко скреб лапами ковер, лежащий перед баром.

– Просто выражает радость по поводу того, что снова видит вас, Инга. – Он нагрузил поднос бурбоном, минералкой, стаканами и ведерком для льда. – Ступайте в библиотеку и посмотрите альбомы, а я зайду на кухню за льдом, хорошо?

Чуть позже войдя в библиотеку, Квиллер услышал возгласы восхищения.

– Если их будут сдавать оптом и по дешевке – я первая. Только так я смогу заполучить подобные книги.

Квиллер наполнил стаканы.

– Нет, Инга, ничего не выйдет. Убийство придало всем вещам здесь ощутимый вес, и скоро цены на них взлетят под потолок.

– Омерзительно, правда? – сказала она. – Убийство должно шокировать людей. А они на этом зарабатывают. – Она подняла стакан. – Помянем двух хороших ребят. Не могу понять, как Росс мог это сделать.

– Вскрытие показало, что он употреблял наркотики.

Она горестно покачала головой.

– Росс – наркоман?! Невозможно в это поверить. Он был помешан на здоровом образе жизни. Он не качался, не бегал, но очень тщательно подбирал пищу. Почти вегетарианец.

– А каковы были их отношения с леди Ди?

– Самыми-самыми! – сказала Инга. – По моим сведениям, именно из-за этой любви и расстроился её брак.

– Говорят, что Росс из-за ревности убил Ди. Говорят, у неё появился новый друг,

Инга поморщилась.

– Ривейн Уилк. Он был в галерее сегодня.

– Можно по буквам? – попросил Квиллер.

– Р-и-в-е-й-н У-и-л-к. Здоровенный блондин с длинными волосами и раздвоенным подбородком. Вы, наверное, видели три его шедевра. Он называет их «Пожиратели пиццы», «Пожиратели хотдогов» и «Пожиратели штуковин». Я одно могу сказать по этому поводу… У Ван Гога с картофелем получалось лучше.

– Подлить вам?

– Никогда не отказываюсь.

– Думаю, вы слышали о признании Росса, которое он написал на стене, – проговорил он, наливая. – Я его сегодня обнаружил. Его закрасили, но буквы видны и под штукатуркой.

– Где? Дайте-ка взглянуть.

Они отправились в конец прихожей. Коко трусцой бежал впереди, словно знал место назначения. Квиллер снял картину с бойней и осветил стену лампой без абажура.

– Похоже, он выдавливал краску прямо из тюбика и пользовался кисточкой номер двенадцать, – сказала Инга. – Но он допустил ошибку в написании её имени. Бедняжка! У него был талант и будущее, а он выкинул всё на помойку.