Читать книгу "Ангард! - Наталья Андреева"

– Что ты хочешь? Там все свои. Это раз. В драматургии ты ничего не смыслишь – это два. У тебя ни денег, ни связей, ни образования. Оставь ты это дело.

Самарин и сам уже понял, что написал плохую пьесу. Но работа доставила ему чувство глубокого удовлетворения. Он сказал все, что хотел. На душе полегчало.

И с этого момента в его жизни все четко встало на свои места. Полгода работа, потом, пока лежит снег, затворничество, работа над книгой, по выходным визиты к Маргарите Лепаш. И ждать. Ждать…

Туше

О Вере ей рассказал Валерик Белкин. Упомянул как-то шутя, мол, второй раз рыдает брошенная Самариным невеста. Что за странное хобби – подавать заявление в ЗАГС и не приходить на собственную свадьбу? Марго расстроилась. Она поняла, почему Рома так поступил. Если бы она знала Веру, то поехала бы к ней извиняться, как было с Юлей. Но она не знала Веру. И хорошо, что так.

– А что стало со второй женой Белкина? – спросил Алексей у Маргариты Лепаш. – С той самой, которая оставила ему богатое наследство?

– Она умерла.

– Она болела?

– Нет. Кажется, несчастный случай. Подробностей я не знаю. Ни Женя, ни тем более Валерик не любили об этом рассказывать.

– А Рощин был в курсе?

– Ну да. Кажется, он был там, на даче, когда это случилось.

– Очень интересно! – не удержался Алексей. Интуиция в который раз его не подвела. – А у кого можно узнать подробности?

– У женщины, с которой Женя тогда жил. Случилась неприятная история, и он вынужден был обратиться к ней с просьбой…

– Ну-ка, ну-ка… – подался вперед Алексей.

– Ах, я ничего не знаю! Это не ко мне.

– Но хотя бы имя знаете?

– Да, – сухо ответила Марго. – Александра. Александра… Рощина. – Ее лицо исказила боль. Но справилась. Спокойно сказала: – Она актриса. У нее маленькая роль в антрепризном спектакле известного режиссера. Подозреваю, что Женя ее туда сосватал. Но причины понять не могу. Он ее ненавидел. К себе никогда не приглашал, но отчего-то помогал. Не понимаю почему. Детей у них не было.

– Где находится театр?

Марго назвала адрес, он сделал пометку в блокноте.

– И последний вопрос, Маргарита Генриховна. Можно?

– Задавайте.

– Вы, может, не знаете, но на всякий случай спрошу. Тренер, под руководством которого четверка выиграла Кубок, что с ним?

– Конечно, я знаю. Двадцать лет назад Аркадий Иванович вышел на пенсию. Сейчас ему под восемьдесят, и он очень одинок. Жена умерла, сын уехал в Америку. Старика навещают только бывшие ученики и… я.

– Вы делаете это за Рощина?

– Женя был очень занятой человек, – поспешно сказала Маргарита Лепаш.

– А Белкин, Самарин, Воловой?

– Петя помогает материально. Помогал. У старика хорошая пенсия, он участник Великой Отечественной, последние два года войны захватил. Но и жизнь дорожает. Но главное – внимание. Старики нуждаются в общении. Особенно когда из дома почти не выходят. Он очень болен.

– Скажите, а как у него с памятью?

– Хотите узнать, не впадает ли он в старческий маразм? – усмехнулась Маргарита Лепаш. – Нет, Аркадий Иванович по-прежнему интересный собеседник. Он держался до последнего, занимался спортом, бегал по утрам. Как он говорил, от инфаркта. Но разве убежишь от старости? Разум у него ясный и память хорошая. Сердце беспокоит.

– Понимаю. Я хотел бы с ним поговорить. Адрес не дадите?

– Дам. – Маргарита Лепаш легко поднялась с дивана. – Развлечете старика беседой. Только очень уж сильно не налегайте.

– Ну что вы!

Он с благодарностью принял листок с адресом. Вот это везение! Значит, Марго отдает долги за четырех мушкетеров. Беседа получилась содержательной.

Марго вдруг насторожилась. В замке повернулся ключ, потом хлопнула входная дверь. Лицо женщины засияло.

– Женя, ты? – крикнула она.

– Конечно я, ма.

Он появился в комнате, тонкий и гибкий, как хлыст. Темные волосы, карие глаза, острый подбородок. Зато губы, как у матери, пухлые, словно бы обведенные коричневым карандашом, и ростом будет повыше Рощина. Симпатичный парень! Да что там! Просто красавец! Маргарита Лепаш смотрела на своего Женю влюбленными глазами. Леонидов ни на минуту не сомневался, что перед ним сын Евгения Рощина. В одной руке парень держал учебную шпагу в специальном чехле, в другой – спортивную сумку. Увидев незнакомца, вежливо, но несколько настороженно поздоровался:

– Добрый день.

– Это Леонидов Алексей Алексеевич. Он расследует убийство, – представила мать.

– Чье? – спросил парень.

– Евгения Рощина.

Она не сказала «отца». Знает или не знает? Леонидов поймал умоляющий взгляд Марго. И промолчал.

– Как тренировка? – спросила она.

– Нормально.

Парень положил на диван шпагу и спортивную сумку и хвастливо сказал:

– Тренер говорит, что я лучше всех, ма!

– Не забывай, что у тебя выпускные экзамены. Садись-ка за уроки.

– Да помню я. Есть хочу.

«Значит, мальчишке лет семнадцать, – прикинул Алексей. – Ай Рощин, ай мерзавец! Бросил женщину с ребенком! Ведь ни от одной из трех жен у него нет детей, единственный сын – от любовницы. Интересно узнать, какую фамилию носит Евгений-младший и отчество, записанное в его паспорте».

– Хлопоты, – развела руками Маргарита.

Леонидов уже и сам понял, что пора прощаться. В прихожей не удержался и приложился к душистой ручке хозяйки. Маргарита Лепаш восприняла это как должное.

– До свидания. Желаю удачи вашему замечательному сыну, – церемонно сказал Алексей.

– И вам всего хорошего, – так же церемонно ответила Маргарита Лепаш. С благодарностью за незаданный вопрос.

Уже в лифте у него мелькнула мысль: а ведь скучная женщина! Если бы не ее феерическая красота, Маргариту Лепаш можно было бы назвать домашней курицей. Уж очень она правильная. И говорит гладко, ровно. И живет домом, семьей. Все это здорово, хорошо, замечательно, но… В такой красавице должна быть какая-то дьявольщинка. Евгению Рощину она и подходила, и не подходила. Вот его-то скучным человеком нельзя было назвать.

Так почему же его все-таки убили?

Леонидов вышел из подъезда, весело насвистывая. У машины, переминаясь с ноги на ногу, его уже ждал Барышев. Лицо было кислое.

– Кофий пили? – принюхавшись, спросил Серега.

– Настоящий натуральный кофе, – подтвердил Алексей.

– Вот так всегда! Он мягкие диваны просиживает, а самая грязная работа достается мне! Но я тебе сейчас испорчу настроение.