Читать книгу "Армейская пора - Михаил Леккор"

компромиссе действий.

К моему крайнему удивлению, Назаров охотно прошел по этому пути. И, кажется, я его понял. Сам неоднократно так бывал между властными верхами и довольными, но своенравными низами. Вот и он так, только противоположные стороны в единичных количествах.

Сверху, скажем так, был маршал авиации. Он, движимый положительными эмоциями, всего лишь советовал. Как говорил Назаров, рекомендовал поправить меня по правильному пути — немного надавить, немного указать на эту дорогу — военное училище. А потом и армии будет польза, в том числе и, может быть, учебному центру. Ведь этот способный юноша даже уже восемнадцати лет явно столько помогает. А после училища, когда ему подвыправят дурной характер?

Но вот сам Ломаев уже выбрал свою дорогу, и она оказалась не в армии. Женат, есть неплохие успехи в биатлоне, армии на этом пути есть только двухлетний отрезок. А потом снова семья, нормальная, советская, новые успехи в биатлоне. На счастье в советском спорте, между прочим.

Две позиции, обе вроде бы правильные и устойчивые, дающие юноше верную судьбу. Но путь можно выбрать лишь один, вот и мучайся начальник учебного центра. Военная дисциплина и суровая логика подсказывали — прав Кожедуб, он старше и в звании выше. Опять же Трижды Герой Советского Союза.

Но чувства подсказывали совсем другое, и как бы этот вариант не оказался лучше для талантливого юноши. Ведь маршал авиации при всем при том учитывал лишь интересы армии. А нужна ли она ему самому?

И Назаров сумел сделать то, что не могли остальные — он сумел посадить за один стол в русском военном ресторанезнаменитого летчика времен войны маршала И. Н. Кожедуба и скромного попаданца (только этого никто не знал) Олега Ломаева.

А дальше дело было техники. Попаданец прекрасно понимал, что при всем притом, Кожедуб может многое сделать для него, другое дело, в позитивном аспекте или негативном. А вот здесь уже все зависело от него самого.

Тут ему немного повезло. И не только в возрасте. Хотя то, что разумы двух собеседников имели примерно одинаковый жизненный опыт имело огромное значение. Но проблема оказалось совсем в другом — они имели близкие политические взгляды.

И не важно, как они назывались, тем более, все еще зависело от исторической эпохи. Кожедуба, например, можно было для своего времени назвать сталинистом (и называли). И, в общем-то, это следовало принять, но с развернутой характеристикой — умеренный сталинист.

А вот попаданец Ломаев под эту графу никак не подпадал, поскольку И. В. Сталина и его режим он не принимал. Скорее, его необходимо было окрестить антизападником. Впрочем, для первой трети XXI века это оказывалось совершенно частым. Ну, вы меня понимаете⁈

Но атак они, к обоюдному удивлению, сговорились.

Глава 17

Хотя, я уже гораздо позже понял, что с Кожедубом мы сошлись не ЗА, мы с ним сблизились ПРОТИВ. Конкретно против нынешнего генсека КПСС М. С. Горбачева. Я его знал по историческим трудам, он — по личным встречам. И оба его ненавидели, хотя и старались откровенно не говорить. Я в XXI веке на лекции, чтобы хоть чуть-чуть сохранять объективность, он же в ХХ столетия из сугубого самосохранения. Не тот он был политического веса, чтобы открыто противодействовать.

В общем, сговорились. Назаров на всякий случай вскоре отошел, очень уж наш разговор был антигосударственным. Можно даже сказать антисоветский, но так, если повнимательнее присмотреться, то это деятельность Горбачева все больше становилась антисоветской. Так что лучше все же антигосударственной.

А вот мы скорешились, если можно говорить разговор маршала авиации, старика по возрасту, и солдатиком восемнадцати лет, ничего, вроде бы, не знающим и не понимающим. Но ведь оба разговаривали и, как бы, я даже переспоривал.

И когда начальник учебного центра вернулся, то, к его облегчению, политические разговоры по преснопринятой 58 статье УК РСФСР уже прекратили. Тема оставалась конкретной и совершенно нейтральной — спортивные соревнования между представителями советских войск в Германии (сокращенно ГСВГ) и немецкого населения.

— Понимаешь, Викентий Александрович, — раздраженно и удивленно говорил маршал авиации, — клятые немцы откровенно хитрят, суют под видом простых жителей откровенных спортсменов. А нам запрещено. Меня попросили помочь, я связался с Кремлем, с Самим. А оказалось это он сам приказал. Мол, дружба, жвачка и веселье. А если и проиграем, то и это неплохо. Зато сохраним политическую целесообразность. Да и я бы за эту сообразность, да только немецкая пресса и ГДР, и ФРГ снова над ними будет смеется.

Так что пойдем по другому пути, с генсеком мне бороться не с руки, так что, так что знакомься, товарищ Назаров, член нашей сборной по лыжам ефрейтор Олег Ломаев.

Начальник посмотрел на меня, как на очень удивительное, но скромно своеобразное насекомое, которое, в общем-то, можно не боятся. Повернулся к Кожедубу:

— Товарищ маршал авиации, но ефрейтор Ломаев на данное время совершенно занят в деятельности на пункте ПВО. И заменить его, как вам известно, не кем.

— Мне это хорошо известно, но что делать, — ответил Кожедуб. Даже наехал на полковника: — это ведь ваша промашка, Викентий Александрович. Ломаев — человек талантливый, но не все же его дергать. В центре вычислительной техники — его, отличный снайпер — его, выдающие лыжники — тоже его. И если в первом случае вы просто не можете ничего сделать, то на другие уже ай-ай-яй. Работайте побыстрее, а то ревизорам не с кем работать.

Начальник учебного центра, хоть и был откровенно недоволен, но ничего не сказал. Все-такт такое высокое звание, а это обязательные субординация и дисциплина. И какое-нибудь наказание, если норовистый.

Мне, собственно, все равно. Ефрейтор просто слишком маленький чин, что на него гавкал маршал рода войск или даже полковник. Посидел еще немного, в машине Назарова (армейский «козлик») приехал в наш учебный центр, поскольку от ресторана до него далековато. И даже не то что пешком, а то патрулей много. Заметут, а начальник майся.

А так привез меня прямо к крыльцу казармы, сдал старшине Малова. Доволен он недоволен, это его проблемы. Распорядился Ломаева и еще двух новобранцев, хотя бы имеющиеся представление, что такое лыжная гонка (Федоров и Якушев). Сразу же после завтрака на КПП с лыжами и палками, но без оружия загрузить их в пришедший автобус.

Назаров погрузился в «козлик» и уехал, а Малов молча провел меня в отдельное помещение старшины роты.

— Рассказывай, где был сегодня, что делал, — предложил он без предисловий. Хочешь —