Читать книгу ""Млечный Путь, XXI век", No 2 (39), 2022 - Евгения Фихтнер"

зловещим. Он обернулся и к своему немалому раздражению увидел Рублева, стоявшего возле винтовой лестницы, спускавшейся из комнат на четыре метра под землю.

- Проходной двор, а не убежище, - буркнул медвежатник, желая узнать, откуда оба вообще узнали его место жительства, но тут только заметил в руках у обоих оружие. Неудивительно, что оба столь пронзительно и выразительно молчали.

Первым прервал паузу, плавно перетекшей из гоголевской в непозволительную, Рублев.

- Марку отдай и пошел вон отсюда, - чуть дрогнувшим голосом произнес он, качнув пистолет в сторону распахнутого зева двери броневика, внутри которого копошился Копейкин, - Хуже будет.

- Хуже будет, когда ты, зараза, без штанов останешься, - ответствовал Алтынин, не поведя и пальцем.

- Ты меня уже коллекции лишил, мало?

- А ты меня лишил единственной, - тут же парировал неожиданный соперник. - Считай, это компенсация.

- У тебя еще одна появилась, ты и ее тиранишь с утра до ночи, как и всех прочих. Видимо, мало. Вали по-хорошему, не то я на тебя своих натравлю. Как чуял, что на броневик твоя шантрапа нападет, следом поехал. Вижу, не унялся. Ничего, хвост сейчас прижму.

- Щегол, - коротко ответил Алтынин. - Как был в школе щеглом, так и остался. Только горло здоров драть. Да ты и тогда в честной драке все норовил меня в спину пнуть.

- А то ты сам не подличал. И твоих дохлых крыс из портфеля будто не я доставал. Да еще раз потопил его в речке, со шпаной вместе.

- Это твоя шпана, у меня...

И пошло-поехало. Каждый припоминал события времен Очакова и покоренья Крыма, начиная с сорокалетней давности, когда оба школяра проучились в одном классе все восемь лет, а после чего дружно пошли в один техникум, закончили его, и тут на время разошлись дорогами. Да ненадолго, ибо снова сошлись через четыре года, когда создали товарищество, занимавшееся складскими услугами. А еще через три года снова сошлись, чтоб создать акционерное общество. А после слились в один холдинг. А после обменялись подругами. И далее...

Удивительно, насколько крепко связала судьба обоих, казалось, не имелось ни единой минуты, когда друзья-соперники, конфликтуя, не творили что-то на благо общества и самих себя, и пусть недолго, но успешно конкурируя и меж собой, и с другими партнерами и противниками внутри города или области, а позднее, и всей Сибири. Что только ни случалось с ними, как ни обходилась судьба, но всякий раз они сближались вскоре после разрыва, а затем, быстро охладевая, снова расходились, точно два клипера посреди бурного моря. И только в последние четыре года практически не общались. Видимо, старость начала проявляться или просто подустали от постоянных психических издержек.

- Снова взял этого обормота меня чистить. Больше того, я тут распинаюсь, а он продолжает сейф обхаживать. А ну живо вылазь, пока башку не пробил! - рявкнул неожиданно Рублев, кивнув пистолетом в сторону Копейкина. Тот немедля показался у входа в броневик.

Но вот дальнейшее заставило обоих злоумышленников снова объединиться. Только в ужасе. В одной руке у Копейкина обнаружилась та самая марка, ее, кроху, заключенную в поблескивавший полиэтилен, трудно было не опознать даже с такого расстояния. А вот в другой находились ножницы, лезвиями своими уже взрезавшими пакет.

- Ты что творишь, гад?! - взревел и Алтынин, немедля позабыв про недруга и так же направляя ствол в сторону медвежатника. - Прекрати немедля, кому сказал!

- И не подумаю, - отрезал Влас. - Оба хороши, с песочницы никак не уйметесь, меня в свое противостояние втравили, будто я кукла ваша. Давайте валите из моих пенат, чтоб духу больше никогда не было, и дорогу забудьте. А не сделаете, сейчас же порежу вашу унику в конфетти. Понятно излагаю?

Оба кивнули синхронно, стволы качнулись, но остались по-прежнему направленными в грудь медвежатника.

- Тронешь хоть пальцем, проблем не оберешься, - не слишком уверенно произнес Алтынин.

- Это не твоя ценность, а моя, не забывай! - рявкнул Рублев. - Прекрати этот балаган. А ты ну-ка подкинь марку мне.

- Ну, уж нет, это моя марка, - спохватился Алтынин.

- Порежу, - лезвия ножниц сдвинулись с мест примерно на миллиметр. Рублев явственно вздрогнул, дуло начало опускаться и наконец, уставилось в пол.

- И ты бросай ствол, - обратился Копейкин к Алтынину. Тот покачал головой, но не слишком решительно, а после паузы стал опускать оружие. Наконец, оба бросили пистолеты на пол, а затем откинули их в дальний угол.

- Теперь марш на выход! - холодно приказал медвежатник обоим. - Марку пришлю тому, кто раньше другого покинет здание.

Оба даже не заворчали, услышав это смехотворное предупреждение, напротив, бодро направились к распахнутым дверям подвала. Подкоп этот был построен еще во времена возведения самого здания и соседних, когда-то здесь располагался бойлер, дающий всему дому щедрое отопление, но после свержения Советской власти новый владелец жилья решил все переустроить и оборудовать въезд из бокового тупичка в хорошо замаскированный гараж. Этим обстоятельством Копейкин и руководствовался, когда вселялся в дом.

В проеме гаражных ворот вдруг обнаружился курьер, зачем-то вернувшийся. Не обратив внимания на крепких мужиков, перших на него напропалую, протиснулся мимо и, обогнув броневик, произнес:

- Забыли заплатить за конвертики, пожалуйста, еще сорок рублей.

Копейкин машинально отпустил марку, потянувшись за кошельком. Этим обстоятельством тотчас же воспользовались оба противника. Синхронно издав вопль: "Держи гада!", они бросились на Власа...

- Что же ты сотворил, гад! - едва слышно повторил Рублев, опускаясь на пол, но не в силах смотреть на лежавшие подле ног идеально равные кусочки бумаги. - Что же сотворил...

- Что вы сотворили, идиоты, - коротко поправил Копейкин, впрочем, сам не сильно довольный случившимся. Во время потасовки удержать ножницы в стороне от марки и двух дюжих мужиков он оказался не в состоянии. В итоге, лезвия щелкнули, разрубив Тифлисскую унику надвое.

- Теперь она всю ценность потеряла. А я на аукционе хотел выставить. Соломон чертов.

- Так тебе и надо, паразиту, - отрезал Алтынин, собирая куски бесценной марки, но не получая при этом никаких тычков и не слыша протестов оппонента. - Нечего было устраивать сыр-бор.

- Ты забыл? Это моя марка! Моя! - внезапно ожил Рублев. И глянув на соперника снова, вдруг взял паузу и затем холодно заметил. - Да подавись ты ей, паразит, провались только. Глаза б тебя не видели.

- И не увидят, обещаю. На, держи, -