Читать книгу "(Не) выдаваемая замуж - Дарья Волкова"

и посмотрел на Вадика. Коновалов, как обычно, сидел и делал вид беспечного и довольного всем человека. Только Булат точно знал, что стоит за всем этим. Но у них с Вадимом принцип — без приглашения в душу не лезть.

— Знаешь, — продолжил вещать Коновалов. — Я, в принципе, не удивлен. У тебя же на лбу стоит штамп — «Женатик».

— Да ладно? — Булат потер лоб.

— Точно-точно. Я знал, что рано или поздно ты обязательно женишься. Удивлен только, что ты так долго продержался. Ты всегда был чужим в нашем стане убежденных холостяков.

— Что, вчера была ампутация? — Коновалов лишь хмыкнул, а Булат продолжил: — Ты всегда после ампутации философски настроен.

— А! — махнул рукой Вадим. — Ненавижу циркулярки. Слушай, давай посидим в пятницу?

Булат не торопился с ответом. Сочетание «Ненавижу циркулярки» и предложения посидеть было явным знаком, что Вадику нужно облегчить душу. А заодно ее проспиртовать. Но мысль, что ему придется на целый вечер оставить Гульнару, Булату категорически не нравилась. Правда, сама Гуля не так давно встречалась с подругами. И как раз в пятницу. Но это было до. До того, как многое — если не все — переменилось между ними.

— Хочешь, я позвоню твоей жене и отпрошу тебя?

Так, если Вадик оперирует такими словами — ему и правда плохо.

— Перестань. В пятницу, в семь. На нашем месте.

— Возьми с собой Гульнару, — произнес Вадим все тем же беспечным тоном.

— Я что, похож на идиота? Чтобы позволять своей жене слушать, как ты будешь рассказывать про свою любовь к циркулярным пилам?

Вадим ничего не ответил.

* * *

Булат сидел, прижавшись виском к прохладному стеклу. За окнами такси мелькал ночной город, а в голове у Булата мелькал прошедший вечер.

Мужская дружба не терпит сантиментов. Булат считал себя неплохим диагностом. И диагноз был очевиден: «Что-то надо делать с Вадькой». Потому что один Булат это не вывезет. Тем более, у него теперь семья, жена, в перспективе дети. Нет, брак не может помешать настоящей дружбе. Но и регулярное проспиртовывание душевных ран — это тоже путь в никуда. Сейчас Булату это стало совершенно очевидно. Вадику нужен свой родной человек, такой, к которому можно прижаться — не только ночью в постели, но и так, чтобы не хотелось заливать саднящую душу вискарем. Работа у них все же не самая простая, особенно у Вадима. Так ведь и спиться недолго. К сожалению, примеров Булат видел достаточно.

Но когда сегодня Булат заикнулся об этом, Коновалов фыркнул, как самый настоящий конь, и сказал, чтобы Булат его не перетягивал на свою темную сторону, что не все созданы для семейной жизни и еще что-то такое же на холостяцком.

Булат прикрыл глаза. Ладно, у него есть время обо всем этом подумать. Вадька пока еще держится. А сейчас Булат едет домой. Где его ждут.

* * *

— Ты почему не спишь?

— Тебе ждала.

Булат ничего больше не спросил, просто сгреб жену, одетую в очередную атласную пижамку, зарылся пальцами в густые волосы и поцеловал в губы. Гульнара наморщила нос.

— Ты выпил?

Булат поднял два пальца.

— Всего пару вискаря.

— Точно? — подбоченилась Гульнара.

Булат понял, что сейчас его будут пилить за то, что он много выпил. И это почему-то сделало его счастливым. Он задрал лицо к потолку, чтобы спрятать широкую улыбку. Но она никак не желала прятаться.

— Честно. Всего два, — Булат опустил голову. — А вот Вадик надрался.

— А что у Вадима случилось? — Гульнара пытливо заглянула ему в глаза.

— У Вадика случился он сам. Это веская причина. Если я почищу зубы, ты будешь со мной целоваться?

Гульнара уже знакомым жестом задрала свой хорошенький носик. А потом развернула Булата за плечо в сторону ванной, легонько толкнула в спину.

— Иди, чисти зубы и прими душ. А я пока заварю чай. Васильковый.

Впервые во взрослой жизни женщина говорит ему, что делать. Булат уже «каблук» или еще нет? Что бы сказал на это Вадик? Да пофиг. Главное, что у самого Булата нет никакого чувства противоречия с происходящим. И он сейчас почистит зубы, примет душ и пойдет пить васильковый чай с женой.

* * *

Под прохладным душем Булат протрезвел окончательно. И это очень даже неплохо. Потому что василькового чая уже не хотелось. Хотелось совсем другого. Вот прямо сегодня, а не ждать до завтра.

Впрочем, в субботних и воскресных утрах теперь для Булата была особая прелесть. У Вадьки было даже такое отдельное определение — «субботний минет». Вроде как в субботу утром это как-то особенно приятно — с утра, перед выходными и никуда не торопясь. Особый кайф. А Булат переметнулся на темную сторону, где вместе печенек — субботний утренний куни.

Наверное, в этом отношении Булат точно «каблук». Хотя никто его к этому не принуждал, и Гуля только в последний раз перестала стесняться и отнекиваться. А он реально подсел на этот кайф — когда она утром такая: сонная, теплая и все ему позволяющая. Такая открытая и сладкая в своем наслаждении. Правда, в последнее время завела привычку зажимать самой себе рот ладонью — стеснялась собственных стонов и вскриков. Это вредная привычка, ее надо пресекать.

За всеми этими размышлениями Булат упустил момент, как открылась, а потом закрылась дверь ванной. Просто вдруг потянуло по спине, а потом женский голос ахнул:

— Почему вода такая холодная?!

Первым делом он отрегулировал температуру. И только потом обернулся и обнял Гульнару. Они впервые оказались так — голые вместе в душе.

— Я заварила чай.

— Отлично, — Булат скользнул руками по мокрой женской спине, до идеального прогиба поясницы, а потом сжал пышные ягодицы. — А я почистил зубы.

Но для того, что произошло потом, свежепочищенная полость рта не пригодилась. А вот то, что он уже успел вымыть пах — оказалось очень кстати.

Каким-то невероятным — то ли чудом, то ли усилием воли — уже практически на пике кульминации Булат все же поднял Гулю с колен, прижал ее к стене и…

Самым охрененным оказалось то, что она успела с ним.

Если в твоей жизни субботний минет заменяется субботним куни, это еще не значит, что в ней не появится что-то другое. Например, минет пятничный.

* * *

А еще есть такой прекрасный день, как воскресенье. Который начался ровно так же, как и суббота. Только Булат не позволил Гуле зажимать себе рот рукой и кайфовал по полной программе, наслаждаясь всем — ее открытостью, розовой влажностью и протяжными «А-а-а-а-х-х-х-х…». А потом взял