Читать книгу "Предатель стреляет в спину (сборник) - Олег Михайлович Блоцкий"

жен, отцов. Затем пришел и их черед.

Потом трупы «агрессоров» развязали, придали необходимые позы, бросили рядом тяжеленные автоматы Калашникова китайского производства и допотопные кремневые винтовки, захваченные на реализации Цветиковым. «Тойоту» подожгли, швырнули в нее несколько трупов для пущей достоверности и стали ждать режиссера с операторами. Те, приехавшие к месту «боя» с замом командира бригады, пришли в каннибальский восторг от такой внезапной удачи. Камера жужжала почти до самого захода солнца.

Вечером «счастливчики» допьяна отметили свой успех в уютном домике комбрига, представляющем из себя целый спортивно-оздоровительный комплекс: небольшая спортплощадка с тренажерами, тут же баня и бассейн. А рота Цветикова всю ночь копала могилы на самом краю полигона, заметая следы.

И все бы осталось шито-крыто, если бы не желание зама скинуть начальника и взгромоздиться за его стол. До последней минуты лучший друг и собутыльник, даже, как поговаривали злые языки в соединении, «молочный» брат полковника, зам, улучив выгодный момент, когда начальник штаба армии – прямой покровитель комбрига – уехал в отпуск, донес на него в Кабул.

Так полковник загремел под следствие. Дело было громкое, но ни в одном приказе не проходившее. В самой же бригаде об этом старались не вспоминать. Не стыд за содеянное мучил, а страх перед тем, что распутаются все художества комбрига, в которых многие принимали участие.

– Его засудят? – спросил Баранов в очередной раз, будто не верил до конца в возможность такого исхода для полковника-орденоносца.

– Из партии недавно исключили. Теперь точно. – Демеев сложил растопыренные четыре пальца крест-накрест, изображая решетку. – Бригадиру одна дорога – небо в клеточку и друзья в полосочку.

– Откуда сведения?

Ротный фыркнул.

– От баб. Зойка моя с бригадировой Нинкой землячки. Та ей все подробно рассказывает. В соплях целыми днями ходит, переживает.

– А начпрода окручивает, – хмыкнул разведчик. – Кругами ходит, как акула.

– Жизнь продолжается, – философски заметил Демеев. – Как Нинка без бакшишей? Ей тряпки фургонами возить надо, чековыжималке.

– Ага, – осклабился Баранов.

Алчность и жадность бригадировой сожительницы стали притчей во языцех. И немало этих самых «языцев» в бригаде были стерты о Нинку до крови. А еще больше крови было пролито. Сколько кишлаков прошерстили роты по приказу комбрига с единственной целью – пайса. Все деньги целиком уходили к Нинке. «Чума!» – говорили про нее в бригаде, но признавали: баба красивая, гладкая, ухватистая и равных ей не сыскать по всем гарнизонам провинции. «Хоть и двинутая на шмотье, но цену себе знает», – говорили в бригаде.

– Что делать будем? – Затвор безостановочно щелкал, пули, позвякивая, образовывали горку. – Решать надо.

Демеев нажал на курок. Раздался сухой удар. Ротный клацнул предохранителем, отстегнул пустой магазин и начал царапать пулей на стене слово, состоящее из трех букв. Он уже забыл об амурных похождениях комбрига и его «соломенной вдове», которая сейчас неизвестно из-за чего больше убивается – то ли из-за потери «кормильца», то ли из-за того, что жить на одну зарплату скучно, туго и неинтересно.

– Компромат у него серьезный, – откровенно признался Баранов.

– Компромат, компромат! – Патроны разлетелись в стороны. – Клал я на этот компромат. Когда Зыков в Чайкале штук двадцать этих козлов порешил, кто доказал? Кишлак душарский. Пробраться туда – ни-ни. Эти чижики из прокуратуры бумажки объяснительные начали собирать да бросили. А сейчас с ума все начальники посходили. Будто мы не на войне, а в институте благородных девиц – извините, прошу, пожалуйста, будьте любезны. Тьфу ты. Давить надо этих гнид! Где увидел, там и стреляй. Чем их меньше останется, тем нам спокойнее. Пайсу уже и не бери?! Так, что ли? Вон раньше города на трое суток победителям отдавали. Что хочешь делай. Хочешь – пей, хочешь – жри, хочешь – имей баб, которые покрасивее. Тогда знали толк в войне. Корячился, горбился, жизнью рисковал, победил – значит, получи, потому что заслужил. А здесь? – Демеев скривился. – И пайсу не возьми! В политотдел сразу настучат. А я право такое имею. Понимаешь? И-ме-ю!! Я жизнью рискую. И мне за это двести чеков? В гробу я их видел! Я лучше сам бабки сделаю, чем унижаться буду. Плати мне, как американцу во Вьетнаме, я тогда на эти афошки затертые вообще смотреть не буду.

Представляешь, поганка эта старая уйти от меня норовила? Я на сарайчик залез, смотрю, она в дерьме копошится – прячет что-то. Я ей на спину и прыгнул. Только хэкнуть смогла карга, – ротный засмеялся. Темно-коричневые от никотина усы двумя кустиками вздернулись вверх. – Лежит, вздрагивает, но мешочек к груди жмет, вонючка. Сигарету ткнул в грудину – сразу пальцы разжала. А пайсы-то всего две тысячи. Ну и жизнь! И бабок нет, и боишься всего. – Демеев сплюнул, вытер ладонью мокрые губы и выматерился.

– Зыкова свои застучали?!

– Застучали, к-козлы.

– У тебя таких нет?

– Есть, – нехотя согласился ротный. – Разве в семье урода не бывает. Вякнет Стрекозел поганый, моих начнут крутить – продадут. Нет, те, кто со мной туда ходил, – ребята прихваченные. Молчать будут до гроба. Понимают, что молчание – золото.

– Или жизнь.

– Да. Ха. Верно сказал – или жизнь. Про другое, сволочуги, вспомнить могут, чего я особенно от них не прятал. В Раджабове я сомневаюсь и в Меркулове тоже. Иванько вон, гад, на меня зверем смотрит. Я ему морду только что набил. Черт! – схватился за голову Демеев. – На хрен я Иванько с собой брал?! Знаешь, что он сделал? Подвесили мы этих, я только отвернулся, а Ивантей к фото приладился. Кодлу собрал и щелкает их, ублюдок. Веришь, аж матка опустилась, когда дело такое увидел. Как дал уроду в рыло – фотик в одну сторону, Ивантей – в другую. Щеку ему порвал с одного удара, – не удержался и похвастался ротный.

– Где?

– Что где?

– Ну, фотоаппарат. – Баранов подался к ротному.

– Черт, верно. Я же пленку не засветил. У меня фотик. Сломать хотел, но бойцы чуть не на коленях умоляли. Обещали Ивантею челюсти раскрошить. Блин, я сейчас. Пленку вытяну.

Демеев приподнялся, но разведчик схватил его за руку.

– Постой. Успеется. Со Стрекозлом решить надо.

– Что решать? До бригады доберется – поздно будет.

– Может, ему медаль устроить?

– Не согласится. Прополощи мозги. Он, если нас сдаст, перед комбригом больше прогнется. Тот ему в следующий раз – орден. Комбриг новенький – ему тоже гнуться надо. А тут доклад наверх – боремся с преступлениями, отмываем позор. Нет. Стрекозел на него пашет и пахать будет. Ты думаешь, он праведник? Он только прикидывается. Ему Звезду Героя подавай. Я вижу. Ты ему ее сделаешь? Так-то. А в следующем