Читать книгу "Доктор звёздного флота - Татьяна Михаль"

не заливай мне в уши высокоморальную чушь. Правду, Агата. Я хочу услышать правду. Если ты, конечно, сама себе не лжёшь. Съешь рыбу и пока ешь, подумай и ответь мне.

Взяла бокал и осушила его, со стуком поставила и ответила:

— Правду? Наверное, тщеславие? Гордыня? Желание утвердиться в том, что я была права. Что я…

Последнее словно не слетело с языка, потому как я вдруг поняла, что хотел услышать Север.

Мужчина, довольный собой победно улыбнулся и закончил за меня:

— Что ты гений, Агата. Светило науки. Верно?

Мрачно взглянула на него и промолчала.

Он наполнил наши бокалы и продолжил:

— Ты не должна этого стыдиться. Просто пойми, когда ты честна сама с собой, то становится проще жить, работать и делать открытия. Ты, как и я, не можешь стоять на месте. Ты, Агата, великолепный хирург, и знаешь об этом. Но тебе этого мало. Чтобы не «умереть»… Я говорю о застое, болотном состоянии, тебе нужно двигаться дальше. А что делать женщине, которая в своей области достигла всех высот?

Он одарил меня ещё одной улыбкой, полной превосходства и сказал, поднимая бокал:

— Верно. Ей нужно совершить открытие. Сделать прорыв в науке, и тогда её жизнь наполнится новым смыслом. И да, гордыня тоже присутствует. Но гордыня это не задирание носа и высокомерие, как обычно считают люди. Это невоспитанность и бессовестность.

«Ох, Загорский как раз себя охарактеризовал», — подумала раздражённо.

— Брать на себя больше того, что ты можешь вынести и сделать – вот она гордыня, Агата. И да, это большой грех, потому как ты со всей страстью стремишься сотворить то, что природа у нас отобрала. Не думала, почему она так сделала?

— Ты меня сейчас пытаешься убедить в неправильности своего желания сделать открытие в науке, генетике и сделать возможным, чтобы организм людей мог вернуть утраченную конечность? — поинтересовалась с откровенной враждебностью.

Мне захотелось схватить бокал и выплеснуть вкусное вино в рожу этого напыщенного гада, забрать данное ему слово и уйти, оставив его один на один со своими проблемами.

— Нет, — произнёс он твёрдо и с нажимом. Глядя мне в глаза, заговорил, заставляя задуматься: — Я хочу, чтобы ты осознала, какая огромная это будет ответственность. Ты берёшь на себя функцию природы, самого Бога. Но ты не Господь, Агата. Просто подумай о том, что могут быть и последствия. Например, неоправданные ожидания. Отклонения в последующих поколениях, мутации. И даже вымирание, не сразу, нет, но именно твоё открытие, которое могло сотворить добро, может стать началом будущей трагедии. Просто дай сама себе ответ, готова ли ты к последствиям? Возможно, всё будет не так драматично, как я обрисовываю, но это одна лишь вариация из возможных, которая может возникнуть от твоего решения и открытия.

Сглотнула вдруг ставшую вязкой слюну и прошептала:

— Если так рассуждать, то лучше вообще ничего не делать. Ибо, любой шаг может стать роковым…

Север кивнул и сказал с мягкой, понимающей улыбкой:

— Я это всё сказал не для того, чтобы тебя обидеть, оскорбить или как-то принизить. Нет. Мне, если честно, плевать на судьбу человечества. Не расстроюсь, если наша раса станет вымирать. Мне важна ты, Агата.

Он подался вперёд, растянул губы в дьявольской улыбке и зловеще прошептал:

— Ты умная женщина, и должна понимать, что когда твой проект даст положительный результат, обратной дороги не будет. Ты запустишь маховик, который уже никогда и ни за что не остановишь.

— Слишком зловещи твои слова, — произнесла, нахмурившись. — Ощущение, что ты видишь только одну сторону моей затеи – тёмную.

Загорский горько рассмеялся и прокомментировал мои слова:

— Агата, хоть ты и думаешь, что я не разбираюсь в людях, поверь, я слишком хорошо в них разбираюсь. И я знаю, что всякое новое открытие в любой науке другими учёными впоследствии извращается и превращается в оружие. Твой проект сия участь тоже не обойдёт стороной, уж поверь мне. Просто ты должна быть готова даже к такому исходу. Понимаешь меня?

Я долго смотрела на мужчину, который буквально вывернул мою идею, мой труд, на который я положила не один год своей жизни наизнанку, поняла кое-что…

— Ты сильно разочаровался в людях, Север. Кто тебя столь сильно обидел, расстроил… сломал, что ты стал… таким?

— Не нужно переводить разговор на мою личность, — нахмурился он.

— Ладно, — пожала плечами. — Тогда мой ответ следующий. Я справлюсь. Я готова ко всему, что может случиться в будущем из-за моего проекта. И твоя интересная философия меня не испугала. Но спасибо, что обрисовал перспективы с самой ужасной стороны.

Он криво усмехнулся и сделал глоток вина.

Я тоже и потом спросила:

— Теперь я могу надеяться, что ты ознакомишься с моим проектом?

— Если я даю слово, то не нарушаю его, — ответил Згаорский.

Потом вдруг зажмурился, часто задышал и сказал:

— Знаешь, что-то мне уже разонравилась идея… Уходи, Агата.

Резко поднялся с места и отошёл к окну.

Медленно поднялась со своего стула и мягко ступая, приблизилась к мужчине. Осторожно коснулась ладонью его спины между лопаток и тихо произнесла:

— И что ты сделаешь, если я не уйду?

Глава 20

* * *

— СЕВЕР —

Агата подошла ко мне.

Её горячая, просто обжигающая ладонь коснулась моей спины между лопаток. Я едва сдержался, чтобы не застонать.

Она, дразня меня, невинным голосом спросила:

— И что ты сделаешь, если я не уйду?

Хотел бы я ей сказать,что именноя сделаю, но вместо этого вновь высказал грубость:

— Возьму тебя за шкирку и выкину за дверь.

В отражении окна вижу, как Агата вскинула брови, рассмеялась и склонила голову набок. Руку не убрала. Провела кончиками пальцем вдоль позвоночника, и я с силой стиснул зубы.

Чёрт, это невыносимо.

— Агата… уходи… — прошу её.

— Я сама решу, когда мне уйти, — ответила она спокойно.

Совершенно меня не боится. Не трясётся, как прочие. Не лебезит. Не ломается. Гордая. Сильная.

Я скрестил руки на груди.

Агата закусила нижнюю губу и поймала мой взгляд в отражении.

Этот её дерзкий взгляд… Не думал, что она можеттаксмотреть… С обещанием, что может подарить целую вселенную и заодно поставить на колени.

Всё внутри меня напряглось от её жеста, лёгких поглаживаний по спине, дерзкого взгляда. Меня уже всего изнутри дёргало, колотило. Будто все две тысячи