Читать книгу "Ещё не Аюта - Владимир Осипцов"

той стороны занавеса: — Сейчас и всю эту жизнь ничто подобное тебе не светит. Женщина не может стать Буддой, или ты уже забыла? Твоё тело — наказание за излишек гордыни и недостаток смирения. Или привязанность к женщине... или девочке... — голос святого стих, но снова набрал уверенность: — Для начала тебе придётся прожить достойно эту жизнь — как послушная дочь, как верная жена, как целомудренная мать, совершить достаточно благодеяний и подвигов, и родиться мужчиной... А, чтобы родиться мужчиной...

— ...надо выйти замуж, — с раздражением закончила за ним принцесса демонов: — Учитель, ну ведь так хорошо начиналось, вы опять всё к старой теме подвели! Вас ведь отец послал, так? А я-то уже поверила!..

В голосе Сэнсея послышалась обида:

— Даже если меня и послал твой отец, чего я вовсе не отрицаю, я всё равно не говорил тебе ни слова лжи. Я действительно так думаю.

Девушка неожиданно совсем убрала мешавший ей занавес, и прямо взглянула святому в глаза. Тот, смахнув слезу, продолжал:

— Он просто беспокоится о твоей судьбе. Мало ли что с ним случится, с матерью... вы ведь даже не родные наследному принцу — куда денетесь? Да, сейчас у тебя есть дворцы, слуги, охрана, летучие корабли, но Принц-самурай взойдёт на престол по закону, ты ведь всего этого лишишься. Как бы он хорошо к тебе не относился. Поэтому, прошу — ищи себе достойную пару, пока не поздно. Ищи того, кто будет любить тебя, а не твой титул, на чьё плечо ты сможешь опереться, когда станет туго...

— Не думаю, что мой брат так нехорошо со мной поступит, — спокойным голосом сказала Кадомацу.

— В политике решают не личные чувства, а благо государства. У тебя много друзей из числа генералов и командиров гарнизонов, с которыми ты сама не хотела расставаться. Не хочешь выбирать одного — собери несколько сторонников из тех, что поддержат тебя против брата.

— Вы же «не занимаетесь политикой»! — передразнила его девушка: — Почему вы делите тогда на друзей и врагов меня и моего брата?! И, разве я, как член семьи, могу чем-то помешать?

— Лично ты — не можешь, но ты выросла в очень красивую девушку и скоро станешь прекраснейшей из женщин. Твоя рука — право на Престол Огненного Кулака, а твои дети — следующие наследники после детей Мамору, если они у него будут. Ты не представляешь, как опасно тебе быть незамужней.

— Сэнсей, по-моему, это наоборот — гарантия безопасности. Чем обижать Мамору, сама скорее уйду в монастырь.

— Только не монастырь! Неужели ты у меня так ничему не научилась? Ты сразу станешь для всего народа несчастной затворницей, запертой туда братом-тираном. Образ страдающей девушки — лучший повод для любого восстания. Тебя, может, и спрашивать не будут, спасут из монастыря против твоей воли, объявят своим знаменем и поведут на убой тысячи восторженных юношей.

— Тогда какая разница, выйду я замуж, или нет?! Всё равно — без отца всё сведётся к этому варианту, разве только ещё и мой супруг пострадает. Или возгордится, что равен Императору.

— Эх, была бы ты мужчиной... как бы всё упростилось. Назначили бы тебя начальником твоих любимых «полков нового строя», и никаких проблем — как с Сабуро. А тут... Ну неужели ты не понимаешь, что родись у тебя ребёнок раньше, чем у Мамору и Ёси, ты бы, ещё до того, как брат исполнит свои обязанности, оказалась бы не «бедной родственницей», а всеми уважаемой матерью наследника.

— Это наоборот, поставит меня в более опасное положение. С какой стати сын младшей сестры окажется выше собственного?

— Всё не так просто, как ты думаешь. Поэтому, тебе бы действительно лучше поторопиться...

— Ага, то есть теперь вы меня уговариваете не только на замужество, но и на беременность?!! — Кадомацу прищурила ярко вспыхнувшие зелёные глаза, и, наклонила голову, пытливо вглядываясь в Сэнсея:

— Знаете, Учитель, мне кажется, что вы взялись настраивать меня против Мамору, и мне очень неприятна такая мысль. Вы наслушались моей матери? Говорите, будто с её слов. Зная вас, и зная, что вы знаете Мамору, создаётся неприятное впечатление. Даже очень.

— Да нет. Хоть ты почти меня раскусила. Я разговаривал только с твоим отцом, насчёт нашего утреннего урока, и он очень переживает по поводу твоего отъезда. Вот и уговорил меня повлиять — может, согласишься променять мечту о школе на более приземлённое замужество. Теперь вижу, что даже мне не удастся поколебать тебя, — и Сэнсей беспомощно развёл руками.

— Но зачем клеветать на Мамору, учитель?

— Я не клеветал. Я просто сделал расчёт вероятного будущего.

— «Будущего»?!! Но, Учитель, вы же сами утром говорили, что Мамору никогда не стать императором! Когда же вы солгали?

— Никогда, — ответил учитель после недолгой паузы, поднимаясь на ноги: — Одно дело — предсказывать будущее, а совсем другое — уговаривать молодую и бессовестную дурочку пожалеть родителей!

Она попыталась его остановить, запечатав магическим заклятьем дверь, но Сэнсей, в расстроенных чувствах, телепортировался куда-то в другое помещение дворца.

Скучные обязанности

Принцесса отозвала обратно своё колдовство — чтобы её гости не мучались перед вросшим в стену сёдзи, и задумалась в тревоге. С одной стороны ей очень, безумно, хотелось в Школу Майи, но теперь, узнав, как переживают её родные, да плюсуя к этому отъезд Сэнсея, заколебалась в решении. «А с другой стороны — зачем же тогда отец спешил меня обрадовать возможностью скорого отъезда? Мог ведь запросто продержать меня до сезона сбора урожая...» — ответ на этот вопрос почти сразу сказал внутренний голос: «Да потому, что он тебя любит, дурочка!» И, получив такой укол совести, Мацуко бессильно опустила плечи, пряча лицо в ладонях, пахнущих оружейным маслом от рукоятей мечей.

«Нет!» — подумала она: «Нет! Нет! — Это всего лишь последнее препятствие — разве не жила я последние пять лет почти отдельно от семьи? Бывало, что и по полгода не наведывалась к родителям, вот сейчас вернулась только через две луны (ну не было повода заглядывать внутрь Девятивратной ограды после похорон кормилицы), а учёба — просто разлука, ненамного подольше...» — убеждала она себя. В отношении к родителям она давно не испытывала особенно тёплых чувств, растоптанных ещё в период первых подростковых бунтов, но события сегодняшнего утра заставили её немного по-другому взглянуть на свои стереотипы. Мать для Кадомацу