Читать книгу "Незримый фронт. Сага о разведчиках - Андрей Юрьевич Ведяев"

дело по части 5 статьи 291 Уголовного кодекса России («Дача взятки в особо крупном размере»), сообщило 30 ноября агентство ТАСС. Ларина обвинили в даче взяток руководителям надзорных органов в Коми и Воркуте в ходе проверок АО «Воркутауголь». Иначе говоря, те, кто должен отвечать за безопасность предприятий, за деньги скрывали нарушения этой безопасности, чтобы не мешать «Северстали» гнать добычу и делать свои миллиарды.

По версии следствия, в 2014–2016 годах руководитель Печорского управления Ростехнадзора Александр Гончаренко (в прошлом главный инженер шахты «Воргашорская», с которым мне приходилось вместе бывать в шахте. — А. В.), командир филиала «Военизированный горноспасательный отряд Печорского бассейна» Леонид Лобков и начальник Воркутинского отдела государственной инспекции труда Пётр Гильц получили от представителей «Воркутауголь» деньги за «попустительство по службе при проведении проверок». Гончаренко — не менее 810 000 рублей, Лобков — не менее 900 000 рублей, Гильц — не менее 1 млн рублей. В Сыктывкаре и Воркуте, по месту жительства фигурантов, прошли обыски. Во время визита следователей к Петру Гильцу его сын, воркутинский врач-нарколог, выпрыгнул в окно и пытался босиком в 25-градусный мороз убежать от правоохранителей. Пытаясь скрыться от силовиков, он избавлялся от улик, разбрасывая по улице наркотики. Впоследствии беглеца задержали.

«Фигурантам дела о коррупции предъявили обвинения. При первоначальных следственных действиях Александр Гончаренко признал вину в совершённом преступлении и дал признательные показания. Пётр Гильц и Леонид Лобков вину не признали», — уточняют в Следственном комитете по Республике Коми. В итоге Сыктывкарский суд на два месяца арестовал Гильца и Лобкова. Гончаренко заключили под домашний арест.

Возникает резонный вопрос: кто те самые лица, действовавшие в интересах «Воркутауголь»? Долго ломать голову не пришлось: взятки должностным лицам, по сведениям прокуратуры Коми, давали топ-менеджеры «Северстали». Следствие заявило, что бывший гендиректор АО «Воркутауголь» Вадим Шаблаков лично передал взятку Гончаренко в декабре 2015 года в Сыктывкаре, действуя по указанию гендиректора «Северстали» Ларина, который работал в «Северстали» с 2003 года. До него гендиректором «Северстали» был Алексей Мордашов, занимавший этот пост с 1996 года. В декабре 2014 года Мордашов занял пост гендиректора АО «Северсталь Менеджмент» — управляющей компании «Северстали». В конце апреля 2015 года «Северсталь» сообщила, что Мордашов покинет пост гендиректора АО «Северсталь Менеджмент» и возглавит совет директоров «Северстали». Гендиректором АО «Северсталь Менеджмент» стал Ларин, который до этого занимал в компании должности первого заместителя и директора по производству. В настоящее время, по данным следствия, Ларин скрывается в Лондоне.

Задержание руководства учреждений, призванных контролировать работу угледобывающего предприятия, говорит об одном: нарушения под землей были. Собственники шахты закрывали этот вопрос деньгами — откаты оседали в карманах нужных людей. Вот так становятся миллиардерами. «На безопасность не обращает внимания никто, — говорит Владимир Тихонов, — ни Мордашов, “золотой мальчик”, ни комиссия из центра — присылают Дворковича, не менее “золотого мальчика”. Специалистов как таковых нет или они молчат. Почему молчат? Потому что им запрещают говорить».

В 2009 году мы проводили испытания немецкой сейсморазведочной станции Summit II Ex, в том числе на шахте «Комсомольская», о которой уже упоминалось выше как самой глубокой и самой опасной. Как сказано на сайте «Северстали», в 1958 году было воплощено в жизнь смелое инженерное решение: объединить шахтные поля действующих 17-й, 18-й и 25-й шахт в шахту № 18 «Капитальная» (впоследствии — «Комсомольская»). Строительство «Комсомольской» закончилось 30 декабря 1976 года. Сегодня шахта работает на глубинах порядка 1100 метров и является самой глубокой шахтой России. Поле «Комсомольской» расположено на западном крыле Воркутской мульды на расстоянии 11 километров от Воркуты. По оценкам специалистов, запасов угля в шахтном поле хватит до 2018 года. 25 июня 2007 года на шахте «Комсомольская» произошел взрыв метановоздушной смеси в вентиляционном штреке 622-с пласта «Мощный» в районе сопряжения его с конвейерным штреком 432-с бис. Количество погибших в результате аварии составило 10 человек, позже в реанимации скончался еще один горняк.

В шахту мы спускались с помощью немецкой «кошки» — дизельной монорельсы. Предварительно на участке разведки остановили все работы и подняли оттуда всех горняков — поскольку, как это ни парадоксально звучит, взрывать предстояло во взрывоопасной среде. С нами были генеральный конструктор немецкой сейсмостанции Йенс Швейцер, ставший весьма популярным в Воркуте за неизменную любовь к пиву «Балтика № 5» и гениальные способности отремонтировать любую электронную аппаратуру, один из крупнейших немецких маркшейдеров, по происхождению иранский князь, профессор Годрат Рафат, геофизик Фолькер Шёпе, а из наших — главный инженер шахты Андрей Коваль, старейшие воркутинские геофизики Андрей Таранда и Богдан Довгаль, а также Лев Митрофанович Гусельников, который взял с собой бригаду «смертников» — буровиков, которые бурят разгрузочные скважины непосредственно при появлении горного давления. А нужно сказать, что на глубине на «Комсомольской» это давление ощущаешь буквально кожей — как говорят шахтёры, шахта «трещит».

Когда мы добрались до участка, где предстояло закладывать взрывчатку в шпуры, производить взрывы и регистрировать каналовые волны, распространяющиеся по угольному пласту, в соседнем штреке произошел обвал кровли. Установив аппаратуру и ожидая взрывников, я, Фолькер и Рафат решили посмотреть, что же там случилось. Картина была ужасной: огромный купол вывала в кровле и погребенный под грудой аргиллита и окаменевших деревьев проходческий комбайн. Как у Высоцкого:

Спустились в штрек,

и бывший зэк —

Большого риска человек —

Сказал: «Беда для нас для всех,

для всех одна:

Вот раскопаем — он опять

Начнёт три нормы выполнять,

Начнёт стране угля давать,

и нам хана».

Вдруг от группы шахтёров, устанавливавших временную деревянную крепь, отделилась фигура в одной фуфайке, с перекинутым за спину самоспасателем и направилась к нам. В тусклом свете шахтёрских ламп были заметны выбивавшиеся из-под каски светлые волосы и голубые глаза.

— Можно с вами поговорить? — спросил незнакомец.

— Na bitte! — ответили мы.

— Я немец, моя фамилия Эрнст. Родителей выслали сюда из Поволжья перед войной. У меня есть родственники в Дрездене, они звали к себе на ПМЖ — но я отказался.

— Warum denn? — Почему же Вы отказались? — перевел я ему.

— Мне 50 лет, здесь похоронены мои родители. У меня маленький ребенок, нужно кормить семью. А пенсия всего 13 тысяч. На коммуналку, Интернет, телевизор уходит больше 10 тысяч. Можно на такую пенсию прожить? Поэтому приходится работать.

Эрнст явно принимал всех нас за немцев и говорил начистоту, как за кружкой баварского пива. В самом конце разговора он как-то странно взглянул на нас и обронил:

— И запомните: в этой стране власть не у русских. Потому что иначе русские