Каррера. И он решил хотя бы попробовать, чтобы мальчик изменился, и стал достоин своих предков. Получилось, хотя это вряд ли была заслуга только Марко. После аварии Доминика словно подменили. Анна говорила, что это такой способ справиться с болью. Может быть. Но иногда Марко приходила в голову мысль, что та авария — это лучшее, что смогла сделать для мальчика семья брата. Иногда его пугал мрачный взгляд Доминика, которым он смотрел на окружающий мир, но племянник никогда не смотрел так на его семью. Даже Ева, которая изо всех сил пыталась вывести мальчишку из себя, заставить его подчиниться, признать ее верховенство, не смогла этого добиться. Взгляд Доминика бывал раздраженный, даже злой, но никогда в нем не было ненависти или презрения, присущего его родителям. Он мог всего парой слов приструнить Еву, чего не всегда удавалось сделать даже Анне. А потом началось. Сначала мопед. Какая это была гордость! Каррера — не просто фамилия, они что-то могут! Потом на мопеде стали ездить все, а Доминик, — самый младший! — начал их этому учить. Дальше — больше. Талант видения Силы, первые заработки. Новая странная одежда, деньги, что приносил подросток в дом. И все это так спокойно, словно это делал не сын его брата, а воспитанник Альва. Но это был не Альва. Анна как-то предложила Доминику сменить фамилию, но тот отказался. Причины не назвал, но Марко почувствовал гордость за потомка трёх столетий Каррера. А потом фамилия Каррера начала обретать славу. Зонтик, ну надо же! Так просто, что все удивлялись, почему до этого никто не додумался раньше. Потом — мотоцикл. Марко знал, как Анна хочет новую машину. Старушку приходилось постоянно чинить и гонять в сервис. Конечно, Люси делала им скидку, но и сама признавалась, что ее работники — по большому счету бездари и неумехи. А тут Анна сама предложила вложить деньги в задумку Каррера. Сама! И ведь у них получилось! Когда Марко впервые сел на мотоцикл, то сразу почувствовал разницу с разболтанным мопедом. Во всем чувствовался подход Доминика. Мелочи, на которые никто не обращал внимания, требования по качеству, которые казались всем странными, пренебрежение магическими деталями — словно он и в самом деле решил сделать свой "байк" — доступным для всех. А потом — Капитолий, Выставка, и окончательное понимание, что Каррера совершил невозможное. И слава, которая пришла к Еве. И предложение поступить в Академию. И слова Анны, которая заявила, что после того, как Ева поступит в армию, она хочет завести ещё одного ребенка… Тысячи золотых, что вдруг появились у них на счету… Нет, они не лезли в карман Доминика, хоть он и прямо сказал, что ему не нужно столько денег, и предложил пользоваться его карточкой так же, как и своей. А потом эта дуэль, на которой он с лёгкостью победил напыщенных сопляков, и поступление в Академию. И опять деньги, уже не просто большие, а огромные! Намек на новую машину, в который Марко поверил сразу же. Как же ему пришлось уговаривать Анну не продавать "Лагуну", и при этом не раскрыть секрет… И тот миг, когда на закате у их дома остановилось сверкающее чудо. И люди, которые приехали вместе с Домиником. Какие люди! Высшая аристократия, с которой Каррера общался почтительно, но на равных! И это не вызывало у тех никакой негативной реакции. Генерал лишь снисходительно посмеивалась, когда лейтенант из герцогского рода повисла на Доминике в прощальном поцелуе. Вот ведь паршивец! И эти его слова. Неважно, какая машина по счету. Важно, что ее сделал Каррера, а значит, его род, род его предков, не останется безвестным.
* * *
Хо-ро-шо! Это все, что я могу сказать о своей жизни. Я потянулся в своей кровати, упёршись пальцами ног в спинку и вытянув руки. Когда я уезжал отсюда, я не мог этого сделать так далеко. Надо бы прислониться к косяку, на котором мы с Евой оставляли зарубки, отмечая свой рост. Пара сантиметров точно прибавилось. Я вскочил, привычно наступив на разные доски, и качнувшись. Скрип-скрап! Усмехнувшись приветствию дома, отправился в туалет.
— Спишь, соня? Жиром обрастаешь?
Это Ева. Вот же… Вчера жаловалась на усталость, а сегодня встречает меня в спортивном костюме. На пробежку собралась? А почему бы и нет.
— Кто тут зарос жиром, ещё посмотреть надо, — я окинул критичным взглядом подтянутую фигуру сестры. — Иди, разминайся, я тебя догоню.
— Мелкий, — выдохнула Ева. — Я тебя урою!
— Да-да, ты мне тоже нравишься…
Хорошо быть дома, и вновь ощутить себя детьми. Ева на пробежке стартовала так, словно шла на рекорд. Я честно пытался угнаться за ней, но на последнем круге отстал почти на сотню метров. Ева, оглянувшись, помахала мне рукой, и заскочила в дом. Ведь специально нальет воды, и бросит в нее полотенце! Не верю я, что за полгода в армии ее от такого не отучили. Да и ладно, пусть ее…
За завтраком все лакомились. Не знаю, я за все время, что живу в этом мире, лучшей стряпни не ел. Ева тоже соскучилась, судя по довольной рожице. Анна с удовольствием разглядывала форму дочери, а Марко с умилением смотрел, как со стола сметается его еда.
— Я тебя на экране видела, — заявила Ева, когда мы добрались до чая. — Что ж ты спину той девчонке подставил? Поделом тебе досталось.
— Та девчонка графского рода, — улыбнулся я. — Мы решили, что нужно сделать победителем именно ее.
— Так вы что, притворялись? А твоя нога?
— Нет, это был неудачный момент. Или удачный, — как посмотреть. Как смотрелось, здорово?
— Ещё бы! Я тогда знаешь как орала? А потом, когда ты Шип выдернул, мы уже все орали. Жаль, что тебя нельзя к нам привезти, девчонки на тебя запали.
— Что ему ваши курсантки, когда на нем герцогиня виснет? — усмехнулась Анна.
— Да ладно! Кто?
— Неважно. Это было так, случайное приключение.
— Вот же ты… И что они в тебе находят? Кожа да кости, и сам не красавец. Мам, ты что думаешь?
— А ещё та девушка — лейтенант, и адъютант генерала Генштаба.
— Ух ты. Мелкий, это правда?
— Конечно.
— И чем же ты ее привлек? Прочитал порядок зажигания свечей на новом автомобиле?
— Я привлек ее своим богатым внутренним миром. В отличие от тебя, есть дамы, которые ценят мои достоинства по заслугам.
— Достоинства? И по каким же заслугам эти достоинства оцениваются?
— Ева, прекрати.
— Ладно, мам. Я с ним потом поговорю.
— Ты лучше расскажи, почему раньше не приехала? Летом ведь обещала.
— Ох, мам,
