Читать книгу "Самый лучший пионер - Павел Смолин"

придумывал, или… — оторвала руку от баранки и покрутила в воздухе.

— Да я прямо на ходу могу! — не стал я стесняться, и весь оставшийся путь, благодаря базе данных в голове, рифмовал все, что вижу.

— Ты прямо как акын! — похвалила Пахмутова по пути к подъезду.

— Тяжелое наследие монголо-татарского ига! — хохотнул я. — Вот Вы как думаете, Александра Николаевна, мы — это Восток или Запад?

— Иногда мне кажется, что больше Восток, — подумав, решила она.

— Все признаки на лицо! — кивнул я. — Включая максимально крепкую (в эти времена) вертикаль власти, чинопочитание, страсть к кумовству и местничеству, и совершенно отсутствующий вкус, из-за которого красота прямо пропорциональна количеству золотой лепнины.

Александра Николаевна грустно вздохнула и попросила:

— Очень тебя прошу, Сережа — никому и никогда больше такого не говори.

— Не волнуйтесь, я вполне разумный пионер, и, извините, против ветра писать не стану.

В квартиру Пахмутова вошла, оглушив открывшую нам дверь, бледную от волнения маму сочным смехом.

— Все — очень хорошо! — сразу же успокоил я родительницу. — Александра Николаевна меня с Хилем и Зыкиной познакомила, представляешь?

— Ничего себе! — Отмерла, разулыбалась мама и предложила. — Выпьете с нами чаю, Александра Николаевна?

— С огромным удовольствием! — не стала отказываться она.

Все равно ведь поговорить нужно.

— Итак, Наталья Николаевна… — откушав кусочек торта и запив его чаем, перешла к делу композитор. — Сережу в музыкальную школу отправлять — только портить!

— Почему? — Удивилась родительница. — Вы же говорили, что у него прекрасные перспективы?

— Потому что ваш сын — самородок! — обрадовала ее Александра Николаевна. — А таких, как ни прискорбно, академическое образование «гранит» и загоняет в общие рамки! Я буду учить Сережу сама!

— Ах! — прикрыла мама рот ладошкой.

— А вы сначала послушайте, что у нас получилось, а потом уже как следует «ахните»! — подмигнула ей Пахмутова.

Я сбегал за магнитофоном, ответил на классическое «зачем?», и сам не понял, в какой момент все соседи собрались в нашей комнате — на кухне тесновато. Отсутствует только дядя Федя — он себе кого-то нашел, и временно в коммуналке не проживает. Мама поведала, что у него такое несколько раз в год бывает.

Само собой, такая удивительная гостья просто не могла не произвести настоящий фурор, и, после пространной процедуры знакомства, пришлось одолжить у деда Лёши раздвижной стол, который быстро заставили всем, что нашлось в коммуналке. Офигеть у нас тут запасы, если все вместе сложить — пару раз перезимовать хватит. Ладно, преувеличил, но стол все равно внушает.

Пахмутова не пила, но никто не обиделся — она же за рулем. Когда все осознали, из-за кого она здесь, меня начали прямо-таки купать в любви и обожании. Ничего особенного, впрочем — ко мне и так все очень хорошо относились.

Послушали записи, подивились голосам Хиля и Зыкиной, и, нереально довольные импровизированной пирушкой, проводили всенародно любимого композитора.

— Ой, Сережка! — как только при помощи соседей первозданный порядок в комнате был восстановлен, а сами они ушли, схватилась за голову мама. — Что началось-то? Что за круговерть? Полевой, Пахмутова, Чаковский, Хиль, Зыкина!

— Я бы в ванне полежал, мам, — устало улыбнулся ей я. — Хорошо, что целую неделю пропущу, на домашку сил совсем не осталось. Но учебу «задвигать» не стану! — на всякий случай добавил для напрягшейся мамы.

— Иди, сыночек, завтра на работу всем, спать легли, хоть всю ночь лежи! — с этим теплым напутствием она ласково меня обняла, и я пошел в ванную.

Старикам не на работу, но они и сами рано ложатся. Открыв воду, как подкошенный рухнул на пол и обмяк. Тяжело! Жуть как тяжело с этими «неймами»! Одно дело — десятиминутный разговор в кабинете, а вот так — совсем другое! Три четверти душевных сил уходят на «как бы не спалиться»! И ведь, сука, спалился! Ладно, Пахмутова стучать бегать не будет — на меня так точно. Метафорически влюбилась в феноменального мальчика — это любой кретин разглядит. И мама права — «началось» и «завертелось» знатно! Но мне так даже лучше — быстрее начну, быстрее появятся реальные возможности. Но темпы прямо пугающие — «Зори» бы так и так напечатали, но повезло наткнуться на Полевого. Повезло просто невероятно — один он обеспечил мне чуть ли не весь необходимый блат. Стану генсеком — быть Борису Николаевичу памятником. Несправедливо же — такой человечище, а памятника нет, если не считать надгробного.

Перевалившись через бортик ванны, плюхнулся в едва покрывшую дно воду.

А ведь такая «ранняя» известность — это не только большая и крепкая «крыша», но и легкий присмотр от «дедушкиной» конторы. А как мне Чикатилу резать с хвостом из КГБшников? Или я слишком много «клюквы» впитал в свое время? Ууу, страшное КГБ!!! Если оно такое страшное, как страну про*бать умудрилось? Параноить на эту тему не стану, но здоровую бдительность с сегодняшнего дня включаем на полную мощность. Ай, фигня — Чикатило первый раз убьёт аж через десять лет, а за это время ох как много может измениться. Все остальные — в «инфобомбе». Всё… нормально?

Закрыл кран и погрузился в воду с головой.

Да, все совершенно нормально! Да какой там — все просто до невероятия прекрасно! Вот тебе, мальчик, ковровая дорожка вплоть до министра культуры. Вот тебе помощь со вступлением в Союзы, с публикациями, вот тебе тир1-исполнители. Жесть! Быть гениальным ребенком — просто офигеть как удобно!

А «Миша», скорее всего, банально хроноаборигенам «не зашел» — просто не хотят меня расстраивать. Иначе как это объяснить? Добрые дети воюют с волшебным Гитлером — ну чем плохо? Ай, ерунда — первый блин комом, что у меня, интеллектуальной собственности в голове мало?

Полежав в воде с полчасика, преисполнился оптимизмом и душевным покоем и пошел ложиться спать — ух и веселая неделя получится! И надо будет выцыганить у всех встречных знаменитостей побольше автографов — буду Тане дарить, пусть коллекцию собирает.

* * *

С утра проснулся пораньше и сбегал через двор — предупредить Таню, что эту неделю дома буду только ночевать. Девушка немного поникла, но сквозь «поникание» пробивалось какое-то тихое счастье.

— Папка пить бросил! — Прошептала она мне: — Пойдем, познакомишься!

Танина семья вместе с их коммунальными соседями — аж двенадцать человек — сидели на кухне. Их квартира больше нашей, кухня, соответственно тоже — аж две плиты и столько же холодильников. А еще я понял, как сильно нам повезло, что из малышей у нас только тихая дочка тети Нади — визг стоял страшный.

Настроив слух на игнорирование раздражителя, вежливо всех поприветствовал и уселся за отведенный