Читать книгу "Иуда - Ульяна Соболева"

моя!»*1

— Эй, мистер Икс, за тобой пришли.

Гошка, мой напарник, сунул голову в гримерку.

— Не знал, что ты еще и поешь. Давай, вставай. Ждут тебя. Важные люди пожаловали по твою душонку. Б*я, я реально заслушался…Скажу Каренычу, пусть послушает твою арию. Может, поставим оперетту. Переделаем с рок обработкой. Можно такое замутить. Ладно, давай. Ждут тебя там.

Когда внизу увидел людей Свободина, заболело ребро. Один из них здоровяк низкого роста, так похожий на гнома и явно командующий всем этим парадобесием.

— Я вроде добавки не просил, Гном Гномыч.

Ухмыльнулся, глядя на двух здоровых шкафов, которые в прошлый раз все мои кости вслух пересчитывали, а потом перевел взгляд на коротышку.

— Идем, клоун! — Гном задрал голову и кивнул на дверь из заведения. — А то тебе добавки прямо здесь наваляют!

— Я, может, вначале грим смою?

— И так сойдет. В самый раз.

Один-один, засранец. Но я отомщу. И дурным голосом заголосил:

— Как они от меня далекииии… никогда не дадут рукииииии!

В машину загрузился сам… но сердце все же начало подрагивать от одной мысли, что вдруг ее увижу снова. Издалека. Хотя бы в окно… Да,… просто увидеть. Одним глазом. Все это время только о ней и думал. Ночами с закрытыми глазами лежал и вспоминал, как прикасался к ней, как целовал. И что говорила мне… мне — тому, кто не раз девкам напевал и не такое, чтоб ноги раздвинули, а сам повелся на ее и так горько обломался, так горько, что все тело от этой горечи сводит, и вкус на зубах скрипит: «Я подумала о том, что могу очень сильно полюбить тебя, и мне стало страшно». На самом деле это, и правда, страшно. Каждую ночь понимать, что без нее жизнь стала совершенно серой, как этот проклятый декабрь без снега. И что ничем это, мать вашу, не исправить. Ничем и никогда.

Джип привез меня не домой к Свободину, а в какой-то офис. И я как-то не совсем уверенно решил, что у меня слишком запоминающийся прикид, чтобы прибить прямо здесь. Папочка, убивающий сына в гриме клоуна. Прям Шекспировщина какая-то. И я намеренно улыбался разукрашенным ртом секьюрити и на ресепшене отвесил реверансы. Скорчил рожу в стиле "Оно" в камеру и пошлепал в лифт. Интересно, если я ему вывалю «Привет, папа», он меня убьет сразу или выслушает мамины россказни. Что-то подсказывало, что второго варианта не будет.

В офисе меня ожидал Его Сиятельство Свободин. Восседал в кресле за столом, но, когда я вошел, он соизволил встать. Наверное, прикончит лично. Только не пойму, зачем такая отсрочка была.

— Добрый день, Дмитрий.

Опачки, он узнал мое имя? Это плохо или хорошо?

— Добрый. Раз вы так говорите.

Присматриваюсь к нему уже по-другому. Выискиваю и вспоминаю свою же рожу в зеркале. Похожи мы или нет. На самом деле мне от этого не холодно и не жарко. Он мне на хрен как отец не нужен…Но я бы многое отдал, чтобы этот ублюдок им не был.

— Присаживайтесь. Сейчас принесут чай и кофе.

— Спасибо. Я уже пил и то, и другое.

Не присел, и он остался стоять. Потом отошел к окну и развернулся ко мне полубоком. Высокий, худощавый. Аристократичная внешность вполне подходит под его фамилию. Очень холодный внешне. Есть что-то в его облике, внушающее подсознательный страх. Но не мне. Я его не боялся. Мне, скорее, было интересно, чего именно он от меня хочет.

— Моя дочь смертельно больна. У нее порок сердца. Как оказалось, приобретенный после сильной травмы, а сейчас началась декомпенсация.

Как выстрелом в упор. Я судорожно сглотнул и стянул руками клоунский колпак, чувствуя, как больно сдавило грудину.

— Приобретенный порок сердца развивается вследствие неспособности клапанов обеспечивать нормальный кровоток, вызывая нарушения и застой в большом или малом круге кровообращения. Без медицинской помощи патологический процесс приводит к тромбоэмболическим осложнениям, сердечной недостаточности, инвалидности и смерти. Это то, что написано в ее заключении и можно увидеть на любом медицинском сайте. Вначале подумали, что ей плохо из-за беременности…

Он посмотрел на меня, и я превратился в камень, меня буквально пригвоздило к полу. Я не мог ни говорить, ни думать. Ни дышать. Каждое слово рубило меня топором, и я буквально слышал и чувствовал, как ломаются мои собственные кости.

— Но в это самое время процесс ухудшался, как выяснилось, у нее уже закрывался митральный клапан. Он контролирует кровообращение между верхней и нижней камерами левой части сердца. У людей четыре клапана, и именно митральный отвечает за кровоснабжение и, соответственно, за кислород, который поступает в легкие. Беременность усугубляет ее состояние. Можно было бы сделать операцию… но у Дианы сейчас сильная анемия, и врачи не дают нам гарантию, что операция пройдет успешно. Шансы у моей дочери выжить после хирургического вмешательства ненамного больше, чем без него. Вот что ты наделал, ублюдок! Вот что ты сделал с моей дочерью! Твой ребенок ее убивает, и она не хочет от него избавляться! Она — моя единственная дочь! А ты! Ты у меня ее отобрал! Из-за тебя она идет на такой риск! Знает, что нельзя, что это может привести к смерти! И все равно хочет рожать, потому что любит тебя! И мне никак не уговорить ее…она не хочет меня слушать и умирает! Боже! Ее ждала совсем другая жизнь. Ее ждала карьера, замужество с честным и хорошим человеком, наследство. Все у ее ног…после смерти моей старшей дочери я всю свою душу вложил в Диану…

Обернулся ко мне, сжимая руки в кулаки.

— Моя девочка умирает. Врачи не дают гарантию, что она выживет и родит! И я… я пришел просить тебя навестить ее. Поговори с ней. Не знаю…сделай что-то. Убеди ее не рожать этого ребенка! Слышишь? Ты должен вернуть мне дочь!

Он говорил, а я слышал его, как сквозь вату. Перед глазами моя золотоволосая девочка-картинка, заглядывающая мне в глаза:

«Дима, ты будешь меня любить?»… и от дикой боли сводит все тело судорогой. Хочется орать этому высокомерному ублюдку, что все еще намного хуже, чем он думает. Что все проклятье…как такое вообще может происходить с нами со всеми. Как?

— Я заплачу. Сколько скажешь. Диана в частной клинике на улице Гвардейской… Тебя будут отвозить и привозить.

Он лихорадочно что-то черкал на чеке. Протянул мне, а я выхватил и разодрал на мелкие кусочки.

— Да пошли вы на хер! Не все в этой жизни можно купить!

Развернулся и, не чувствуя ног, направился к двери. У меня