Читать книгу "Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России - Уильям Крессон"

бунчуки, боевые булавы, прежде являвшиеся символом власти гетманов и атаманов; иконы и казачьи знамена с изображениями святых и чудотворцев. С этими святынями храброе воинство Дона отправлялось воевать с татарами.

Еще одной интересной реликвией является украшенная драгоценными камнями сабля, подарок «города Лондона» в знак признания заслуг казачества в деле «великого альянса» в XIX в. против Наполеона знаменитому атаману Платову, уроженцу Новочеркасска и одному из основателей города в его нынешнем виде[140].

В музее хранились предметы, напоминающие о знаменитой поездке в 1787 г. императрицы Екатерины II Великой в только что отвоеванные провинции Южной России. Через окно кареты (которую она подарила донцам) царица взирала на кукольные картины поселков, которые по воле ее возлюбленного Потемкина были воздвигнуты вдоль всего маршрута следования императорского кортежа по пустынным казачьим степям. Бурные приветствия в казачьих станицах, резко отличавшиеся от театральной радости фальшивых крестьян и нанятых Потемкиным актеров, изображавших импровизированное население[141], похоже, понравились августейшей гостье, которая предстала перед донцами с самой лучшей стороны своей натуры. Донцы, в свою очередь, избрали ее «почетным казаком» и до сих пор лелеют в душе память о визите в их столицу «матушки Екатерины».

В библиотеке музея бережно хранились грамоты и прочие документы, где перечислялись привилегии, пожалованные казакам Дона русскими царями, каждый из которых подтверждал «права», в знак признания заслуг казачества. Каждый из этих документов был пожалован собственноручно русскими самодержцами.

Новочеркасск был центром просвещения казачества. Он может похвастать таким крупным учреждением, как «академия», преподаватели которой славились по всей России тем, что упорно отстаивали независимость своих взглядов. Для образовательной системы казачьих областей был характерен либеральный подход, и в донских станицах доля неграмотного населения была ниже, чем в любой другой губернии империи.

Глава 12

Казаки приграничья: кубанцы, терцы, гре́бенцы, астраханцы, уральцы, оренбуржцы

Еще в XIX в. никому из путешественников и в голову не пришло бы переправляться через Дон без сильного эскорта русских солдат, если только он не был гостем кого-либо из казачьих вождей или самого атамана «черноморского казачества». В своем знаменитом труде об этих диких землях англичанин Кларк писал: «Здесь можно наблюдать, как казачий народ все еще живет, соблюдая нравы и обычаи предков. Безграничная гордость своей полной независимостью отражается в одежде и в быте этого народа. Все казаки равны друг другу в своем сообществе. И до тех пор, пока на эти земли не пришла великая дорога, соединявшая „нефтяной город“ Баку на Каспийском море с Ростовом-на-Дону, сравнительно примитивные условия жизни приграничья все еще существовали на всей территории плодородных степей к северу от Кавказских гор.

Ростов-на-Дону в 1917–1919 гг. являлся оживленным молодым торговым городом, портом и культурным центром Донского региона. Однако казачьи традиции здесь были утеряны, а население города в основном состояло из русских из Великороссии, армян, евреев и других „инородцев“.

Через равнины, по которым протекают Кубань (впадающая в Азовское море) и Терек (впадающий в Каспийское море), когда-то проходил пролив, соединявший Каспийское и Черное моря. На слое ракушечника и останков морских организмов лежит богатый верхний слой знаменитой почвы под названием „чернозем“, основа богатства сельскохозяйственных земель Южной России. Ровную линию горизонта нарушают лишь огромные могильные курганы живших здесь в прошлом народов, иногда увенчанные грубыми каменными бабами — изваяниями, охраняющими покой усопших. Это реликвии скифских (а также сарматских и тюркских) племен, которые некогда пасли свои стада на покрытых богатой травой равнинах. Количество курганов говорит о том, что даже в доисторические времена эти территории были весьма плотно заселены.

Вокруг растущего города Екатеринодара[142] (еще одно напоминание о знаменитой правительнице России) лежала область, где получили земли бывшие запорожские казаки. Они должны были защищать новые границы империи от набегов черкесов и других диких горных народов Кавказа. Переселенцам с берегов Днепра не обещали здесь восстановить их особую организацию Сечь, создать вооруженные лагеря или опорный пункт, как это было прежде, когда они не только отражали напор агрессии турок и татар, но и (если этого хотели) давали отпор отрядам войск русских царей. В 1917–1919 гг. наследники „вольных товарищей“ отличались от своих собратьев-казаков из других казачьих войск на границах Российской империи. Свою предприимчивость и энергию, доставшуюся им от дедов, они теперь использовали в мирной жизни.

В то время во всех крупных магазинах Екатеринодара продавались сельскохозяйственные машины иностранного производства. Для „новых времен“ совершенно типичной стала картина, когда усатый казак с кинжалом, с которым он никогда не расставался, мирно восседал на сенокосилке американского производства. Еще одним занятием для потомков буйных грабителей с нижнего Днепра стало пчеловодство, традиционный род занятия в степях, где дикие цветы придают меду особенно приятный аромат. В той части равнин, где преобладают песчаные почвы, главным источником благосостояния кубанских казаков было выращивание крупного и мелкого скота, занятие, в котором казакам-пастухам практически нет равных.

У подножия Большого Кавказского хребта, там, где река Терек по широким песчаным равнинам несет свои воды в Каспийское море, лежат земли Терского казачьего войска. Севернее расположена пустыня с солончаками, населенная буддистами-калмыками с их стадами. Этот народ настолько изолирован от других из-за негостеприимных земель, которые простираются вокруг, что, находясь всего в нескольких сотнях верст, на расстоянии полета ворона, от русской цивилизации, мог позволить себе продолжать вести примитивный и вполне мирный образ жизни своих предков. Племена калмыков в основном мирные. Однако южнее Терека в высокогорных твердынях проживали мусульманские народности, чей независимый дух являлся постоянным источником различных неприятностей. Здесь, на землях Чечни и Дагестана, представляющих собой естественную крепость, кавказский народный герой Шамиль (сдавшийся в плен русским войскам в 1859 г.) и его последователи дали в 1859 г. последний бой наступающим русским войскам[143].

В почти изолированных друг от друга ущельях, которые не посещал никто, кроме представителей живущих здесь народов и непрошеных гостей — русских сборщиков налогов, последователи Шамиля сохраняли уклад своих предков. За ними внимательно наблюдали жители казачьих станиц, так как и в эти времена находились местные „робин гуды“, осмеливающиеся осуществлять древнее право на отъем дани на русских почтовых дорогах.

Вдоль течения реки Терек, на узкой полосе примерно в 80 верст, были разбросаны станицы гребенских казаков, обладавших характерными лишь для их отличительными чертами, и это вызвано не только географическим положением, но и населением этих территорий. Река Терек, отделявшая казаков от горцев, мутная и бурная, на широких участках течет медленно и спокойно, постоянно оставляя на нижнем, заросшем камышом правом берегу осадок серого цвета. Она подмывает крутой,