Читать книгу "Пиранья. Бродячее сокровище - Александр Бушков"

Наклонившись к нему, Донни тихонько пояснил:

– Выбирать, увы, не приходится. Дежурная смена и все тут. Нуничего, не такие уж плохие, а?

Мазур откровенно присмотрелся: шлюхи и в самом деле были несамого последнего сорта, молоденькие, не потасканные, вполне достойные бытьупотребленными в дело.

– Как их хоть зовут? – спросил он светского приличияради.

– А какая тебе разница? – фыркнул Донни, с ходупридвигаясь к своей. – Все равно настоящие имена они тебе не скажут, у нихтут у всех, грамотно выражаясь, сценические псевдонимы. Тебе с ней не разговорыразговаривать.

Признав в этом резон, Мазур взял бутылку и налил своей новойзнакомой на два пальца чего-то прозрачно-золотистого, что она приняла с большимвоодушевлением, прощебетала что-то благодарственное, ласково взъерошив емуволосы. Мазур непринужденности ради одним махом осушил свою порцию и подумал, чтоему чертовски везет: вздумай он по своему собственному хотению в какой-нибудькомандировке шататься по борделям и распивать там с постельными труженицамиспиртные напитки, не говоря уж о последующем, обязательно схлопотал бы уймунеприятностей по партийной линии, и не только. А сейчас можно наслаждатьсяжизнью на полную катушку, поскольку, во-первых, на весь здешний континент несыщется ни одного замполита, а во-вторых, он нисколечко не виноват, что винтересах дела приходится тут торчать. Его сценический образ требует именнотакого поведения, и точка...

Он подмигнул отведенной ему девице и вновь наполнил стаканы.Девица что-то ему ласково прочирикала, и Мазур, широко ей улыбаясь, сказал:

– Ну, конечно, солнышко, я от тебя без ума, головупотерял...

– Нортеамерикано? – поинтересовалась девица.

Подумав, Мазур кивнул, чтобы не вдаваться в географическиесложности. Вполне могло оказаться, что это очаровательно-порочное созданиеслыхом не слыхивало ни о какой Австралии с тамошними прыгучими кенгуру иковарными бумерангами...

– А вот это мне совершенно не нравится... – сказалвдруг Донни.

– Что именно? – лениво поинтересовался Мазур,придерживая одной рукой шаловливо взгромоздившуюся ему на колени девицу.

Донни кивнул вправо. Мазур присмотрелся. В самом деле,за соседним столиком обстановочка явно выламывалась из общей картины. Девушкатам была только одна, что-то не походившая на здешний контингент – совсем юнаяблондиночка со смазливой и наивной мордашкой домашнего дитяти. Рядом с нейвосседал светловолосый парнишка, немногим ее старше, перебравший, сразу видно,качественно – он уже примащивался уснуть прямо за столиком. Остальные четверо,сразу видно, аборигены, и их физиономии Мазуру отчего-то сразу не понравились –те еще экземпляры, приблатненные рожи. Эта четверка и парочка европейского видаопределенно не сочетались – но девчонка, сияя беззаботной улыбкой, о чем-то сним толковала на испанском, вовсе даже не обращая внимания, что взглядысобеседников так и липнут к ее фигурке.

Парень наконец, уснул, уронив голову на стол. Тогда один изместных, перекинувшись с девушкой парой слов, встал, приподнял упившегося и,поддерживая с братской нежностью, повел куда-то вглубь зала, откровенноподмигнув остальным из-за спины девчонки. Мазур отметил, что старикашка в смокинге,торчавший неподалеку, взирает на происходящее с беспокойством. Он, в концеконцов, подошел, что-то сказал – но сидевший ближе других к нему широкоплечийусач, чуть приподнявшись, зло оскалясь, ответил что-то короткое и решительное,чуть отвернул полу пиджака и во внутреннем кармане на миг обозначилось нечто,ужасно напоминавшее гнутую рукоять револьвера...

Донни уже не улыбался, весь подобравшись.

– Что там такое? – спросил Мазур.

– Не нравится мне эта компашка, – сказал канадецнегромко. – Уговаривают куклу покататься по ночному городу, обещаяпоказать достопримечательности, а эта дура вроде не против, полагая их людьмиприличными... В чем я с ней категорически не согласен. Те еще хари.

– Уж это точно... – сказал Мазур.

Донни, щелкнув пальцами, подозвал старичка, о чем-то с нимпошептался, досадливо поморщился:

– Ну, точно, Джонни, так и есть... Эта парочка – студенты изШтатов, новобрачные, изволите ли видеть. Путешественники по дешевому туру. Отбезденежья и по неопытности остановились тут, полагая домишко самымобыкновенным отелем, только дешевым. Мужа эти ловкачи быстренько подпоили иповели баиньки... Иногда тут такое случается. Дуреху жалко. Убить не убьют, нотрахать будут до утра где-нибудь в зарослях. Ну да, черт, сама идет, дура...

Вернулся четвертый, поигрывая ключами от машины, а эта дураи в самом деле вставала из-за стола вслед за новыми друзьями, по ухмылочкамкоторых ее ближайшее будущее ясно читалось всеми, кроме нее самой, и мордашка унее была столь наивная, полная неоскверненной веры в человечество, что Мазурпоморщился от бессильного сочувствия.

И остался на месте, конечно. Что бы там ни происходиловокруг, не следовало ввязываться согласно тем же правилам игры...

Ага! Старикан, шустро просунувшись наперерез, попытался-такичто-то втолковать четверке – но тот, широкоплечий, сграбастав его залацкан, притиснул в уголок, явно собираясь задержать, пока остальные скроютсяна улице с девицей. Проделано это было ловко, незаметно для окружающих, состороны казалось, что оба увлечены мирной беседой.

– Черт знает что, – сказал Донни. – Вообще-то тутесть вышибала, который таких вот штучек ради репутации заведения не допускает,но что-то я его не вижу на рабочем месте... Жалко дуреху, у меня сестренкапочти такая же... На хрена милой девочке подобные разочарования в жизни, да ещев медовый месяц?

И он внезапно вскочил из-за стола со злым, напряженным лицомв три прыжка догнал уходящих, сграбастал кого-то за рукав, рявкнул нечтопо-испански...

Мазур остался сидеть, чуточку презирая себя за это, ноподчиняясь неизбежному. Хотя... Кто сказал, что австралийский бродяга не можетнастучать в борделе по ушам местной шпане? Полиция... риск... но, с другойстороны...

Он все еще колебался меж служебным долгом и естественнымичеловеческими чувствами, когда все завертелось по полной. Получив от Доннивеликолепный прямой в челюсть, один из четверки отлетел в угол, распластался наистертом паркете. Второй, пропустив плюху, удержался на ногах, а вот третийловко двинул канадца в пах, добавил левой по затылку, и к ним уже бежалчетвертый, запустив руку во внутренний карман с пушкой, и завизжали девки, иначалась наконец суматоха, и в свете ярких электрических ламп сверкнуло лезвиеножа...

Мазур, сбросив с колен девицу, уже был в прыжке. Поздно,мать твою, поздно! Нож возвращалсяпосле широкого режущего замаха, ужезапачканный красным...

Удар ногой по запястью – и никелированный револьвер улетелдалеко вглубь зала, под чей-то столик, а его обладатель, пойманный Мазуром нена самый сложный и коварный прием, отправился в противоположную сторону,получив по организму пару молниеносных ударов без всякой жалости.