Читать книгу "Башмаки на флагах. Том 1. Бригитт - Борис Конофальский"

Так и пошли к городу, где перед воротами на дороге уже их ждали многие люди. Там были и горожане, и святые отцы, разодетые в лучшие свои одежды. Стояли они со всеми своими хоругвями, и статуями святых, и прочими святыми символами, готовыми для крестного хода. Ждали его.

Волков ехал, держа под мышкой свой шлем. Незавязанные тесёмки каля трепал лёгкий и тёплый западный ветерок. Он поглядывал по сторонам, смотрел как кланяются ему встречные мужики и купчишки, второпях убирая свои повозки и телеги, освобождая дорогу шествию. Он был весьма милостив, многим особенно учтивым он отвечал поклоном. Пусть радуются.

Хоть и не первый раз его так чествовали, но всё равно это было для него волнительно. Любому была бы в радость такая честь. И ведь по делам его чествовали, а не по крови, не по роду и не по серебру.

Но свою честь он заслужил по праву, и теперь в его честь к городским воротам выезжали первые люди города и святые отцы во главе с епископом. Да, к нему попы пришли, пришли, чтобы возглавить его шествие, сотворив из него крестный, праздничный ход. И этим благословляя перед всем людом его славу и его триумф. И людишки в городе сбегались к дороге. Праздновать Рождество и его победу. И это было важно, очень важно. Все его недоброжелатели пусть смотрят, пусть и герцог Ребенрее, и молодой граф Мален видят, как его встречают и почитают его простые люди в тех землях, которые они считали своими вотчинами.

Он уже полпути до ворот проехал, уже видел епископа и важных мирян у ворот различал, как за звуками труб и барабанов стали различаться городские колокола, зазвенели на все голоса и лады, разливаясь по округе. Теперь-то ни одного человека в городе и окрестностях не останется, что не будет знать о его приближении.

Теперь самый низкий мужик в округе и самый бедный бюргер в городе знает о приближении шествия славного господина Эшбахта, который трижды бил подлых собак, поганых горных еретиков, обидчиков города Малена, что живут за рекой в своих богомерзких горах.

У ворот его встречал епископ. И хоть он был лет весьма преклонных, стоял пеший и без кареты, осеняя крестным знамением приближающееся воинство. Волков не поленился, слез с коня, стал перед святым отцом на колено, целовал епископу перстень и полу одежды. Отец Теодор, по обыкновению, с колена его поднял и стал целовать троекратно. И говорил при этом негромко:

— Мало, сын мой и друг мой, мало кто делал столько для Матери Церкви в землях этих больше вашего. Пожалуй, никто другой на память мне не приходит, хоть живу я тут давно. Да, давно…

— То не я, святой отец, то Господь, — смиренно отвечал Волков, — поэтому и люди за мной идут.

— Да-да, — старик провел рукой по его волосам, словно отец ласкал сына, которым гордился, — оттого и прозывают вас Дланью Господней. Я о том слыхал, слыхал..

Тут епископ обернулся, разыскивая кого-то глазами, и найдя, поднял руку и позвал человека к себе. Кавалер увидел, как к ним идёт важный человек в шубе. Но на голове его был не дорогой берет из бархата, а простая чёрная шапочка с «ушами».

— Сын мой, дозвольте вам представить нашего нового бургомистра, — говорил святой отец, когда господин приблизился, — это господин Виллегунд. Господин бургомистр, это кавалер Иероним Фолькоф, господин фон Эшбахт.

Волков и бургомистр сначала раскланялись, а затем Волков первым протянул бургомистру руку. Лицо бургомистра было тяжёлым, бледным, под серыми глазами мешки, и бургомистр Виллегунд заговорил, ещё не выпустив руки кавалера:

— Надеюсь, кавалер, вы уделите мне время для разговора. В вашу честь город устраивает пир, может, там мы сможем переговорить?

— Отчего же не поговорить, — сразу согласился кавалер. — Я всегда рад разговору с добрыми и честными людьми.

— Господа, господа, — прервал его епископ, — дела потом, потом, сначала ход и месса. Нас ждут люди, они хотят вас видеть, кавалер.

— Да-да, — сказал бургомистр, соглашаясь с епископом, — господин Эшбахт, дозволите ли вы мне и моим людям стать в конец вашей колонны и пойти с вами?

— Конечно, господин бургомистр, — отвечал Волков, — пусть ваши люди становятся после моих, а вы становитесь прямо подле меня, под моим стягом.

— Сие невозможно, — господин Виллегунд опять поклонился, — эту честь я не заслужил, я же не бил горцев с вами.

— Я настаиваю, — произнёс кавалер, ему было плевать на заслуги, ему нужны были союзники в городе, а разве может быть в городе союзник важнее, чем бургомистр, поэтому он продолжал, — я хочу, чтобы со мной рядом на моём шествии был первый горожанин славного города Малена.

— Не смею отказать, — бургомистр опять поклонился, — сейчас только схожу за конём.

Когда он ушёл, епископ, кивая головой, словно соглашаясь, говорил Волкову:

— Сие мудро, мудро. Фамилия Виллегундов очень старая, не богатая, но очень влиятельная. Держите их к себе ближе, они будут вам хорошим подспорьем.

Раз уж зашёл этот разговор и образовалась свободная минута, пока шествие ожидало бургомистра, кавалер не стал ждать другого случая и заговорил с епископом:

— Святой отец, кажется, у меня будут распри не только с герцогом, но и с графом Маленом.

— С молодым? — отец Теодор сразу насторожился.

— С молодым.

— Это плохо, — сказал святой отец, — старый граф не жилец, долго не протянет, скоро уже Теодор Иоганн станет девятым графом Маленом. А он не глуп, энергичен и способен на многое. И в чём же у вас вышел раздор?

— То мне неизвестно, я, кажется, о том вам писал, я с ним не ссорился. А он вдруг начал собирать местных сеньоров, звать меня на их суд за поединок с Шоубергом, любовником моей жены.

— Ах да, этот поединок наделал много шума, о нём долго говорили. Кстати, как с женой вашей, у вас с ней после того раздора большого не вышло, спите вместе?

Волков поморщился, не о том говорил старый поп:

— Вместе, святой отец, вместе.

— Это очень хорошо, ищите в себе силы простить её. Женщина по сути своей слаба и умом, и душою, живёт позывами своей плоти, как животное, и спрос с неё мал. Во всём виноват мерзавец Шоуберг, и думаю, что на том свете ему воздастся, так же как воздалось и на этом, — говорил ему епископ.

Да уж совсем не об этом сейчас думал кавалер, он соглашался с попом и продолжал:

— Истинно, святой отец, только вот не Шоуберг причина раздора.

— Конечно, не Шоуберг. Шоуберг только видимая причина, у вас с графом нет ли каких тяжб земельных? Ваши имения, кажется, граничат с имением Маленов.

— Граничат, — согласился Волков, но вспомнить какие-нибудь претензии со стороны графа не мог. — Нет, споров по земле у нас нет, вряд ли он соблазнится той моей землёй, что граничит с его уделами. Там пустыня. Непонятна мне его неприязнь ко мне.

— Хорошо, — произнёс епископ, — я узнаю, отчего молодой граф вас невзлюбил.