Читать книгу "Karmalogic - Алексей Ситников"

Может показаться странным, но мораль и эгоизм зачастую идут рука об руку. У них много общего. Когда мы думаем о морали, то сразу же представляем себе людей, совершающих правильные поступки, делающих мир лучше и думающих о других. Однако если мы проанализируем, почему люди принимают высокоморальные решения, то станет ясно, что зачастую они имеют в виду и свой личный интерес. Практически всегда при решении этических вопросов включается механизм эгоизма. И это не удивительно.

«Истина, свобода и добродетель — вот единственное, ради чего нужно любить жизнь».

Вольтер

«Я не разделяю ваших убеждений, но я отдам жизнь за то, чтобы вы могли их высказать».

Вольтер

Хорошо птичке в золотой клетке, а того лучше на зеленой ветке

Эгоизм движет многим в нашем поведении, даже проявлением щедрости. По мнению специалистов, здоровый эгоизм — эгоизм, направляющий людей в положительном направлении, — полезен[186]. В случае если человек хочет вести себя морально и совершать хорошие поступки на благо других людей, исходя при этом в том числе и из каких-то личных интересов, в этом нет ничего плохого. Забота о себе также оправданна. Ведь физическое и психическое здоровье человека имеет большое значение не только для него самого. Если мы не заботимся о себе, то это обязательно отражается на наших родных и близких. Так же как любое недомогание или болезнь наших близких не может оставить нас равнодушными. Необходимо помнить, наше благополучие так же важно для окружающих, как и для нас самих.

По большому счету разумным в строгом смысле слова может быть только эгоизм. Это не столько позиция известного русского революционного писателя-материалиста Николая Чернышевского[187], сколько уже давно обоснованная установка эллинистической философии, которая ориентировала человека заботиться о себе. Курс лекций, посвященный этой особенности поздней греческой философии, лег в основу книги знаменитого французского философа второй половины ХХ века Мишеля Фуко «Герменевтика субъекта»[188].

Такая «забота о себе», своеобразный классический, а не разумный эгоизм разночинца Чернышевского, оказывается весьма гуманной и по отношению к окружающим. Так, Сенека, Эпикур и другие авторы эллинистического периода на собственном примере показывали, что разумно беспокоиться не только о своем здоровье и спокойствии, но и не в меньшей степени — о здоровье и общем благополучии родных и близких, своего государства и своей родины. Они полагали, что именно беспокойство о своей свободе может служить надежной основой для постоянной заботы об окружающих, их свободе и благополучии. В самом деле, о какой свободе и каком спокойствии может идти речь, если болеют родители или дети, если друг в беде или в государстве назревает война или революция?

«Я волен заходить в остальные пять комнат моего дома, но не захожу, потому что мне этого сейчас не надо. Я довольствуюсь одной, в которой мы сейчас разговариваем, но мне очень важно знать, что у меня есть свобода зайти в любое время в остальные свои комнаты».

Иоганн Вольфганг фон Гёте

Жить по воле, умереть в поле

Воля птичке дороже золотой клетки

«О свобода, очарование моей жизни, без тебя работа — это пытка, а жизнь — долгое умирание. Свобода — божество моей души».

Пьер Прудон

Поставив в высший приоритет заботу о себе и обеспечив себя всем необходимым для внутреннего роста и развития, тем самым мы приобретаем истинную свободу. Ведь в основе ощущения свободы лежит свобода самого выбора — возможность сознательно выбирать между альтернативными вариантами действий с полным осознанием того, что мы могли бы выбрать иной вариант[189].

Свобода выбора тесно связана с понятием воли, которая, согласно интеллектуалистической теории, может быть сведена к функционированию познавательных процессов[190]. Стремление к познанию мира, как внешнего, так и внутреннего, является глубинно заложенной в нас потребностью, именно оно определяет личность человека, даруя чувство внутренней полноты, придавая жизни смысл и даруя ощущение свободы. Всемирно известный ученый В. И. Вернадский говорил: «Жизнь для меня определяется любовью к людям и свободным исканием истины». Этими словами описаны чрезвычайно важные составляющие нормальной человеческой жизни, которые заключаются в свободном общении с людьми, передвижении и познании себя и мира в целом. Имея возможность постоянно подпитывать себя знаниями, умениями и определенными навыками, человек становится поистине свободным.

Однако свобода не является простым подарком судьбы. Дарованная нам свобода выбора предусматривает ответственность за поступки и действия, которые сопровождают этот выбор. Жить в обществе, а тем более в обществе традиционном, и быть свободным от его требований и ограничений если и можно, то очень сложно. Поэтому-то и ищут гармонии личностного и социального начала лучшие умы всех времен и многих народов, создавая философские и религиозно-этические учения и демонстрируя возможность сохранения внутренней свободы своим образом жизни.

«Свобода — это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий…»

Жан Лабрюйер

«Человек воспитывается для свободы».

Георг Гегель

Например, русский и украинский странствующий философ, поэт, баснописец и педагог, родоначальник русской религиозной философии Григорий Саввич Сковорода[191] остался верен раз и навсегда выбранному для себя пути свободы всю свою жизнь. Происходивший из малоземельного казацкого рода, он мог бы сделать блестящую светскую или духовную карьеру. Но жажда знаний, новых впечатлений, свободы и странствий привела его в русскую дипломатическую миссию в Токай. По Европе Сковорода странствовал в течение целых пяти лет. Он жадно впитывал новые знания, посещал лекции самых знаменитых профессоров, учил все новые и новые языки, вел свои записи и переписку на латыни, а затем и на древнегреческом. Дух свободы, неодолимое стремление к ней удерживали Сковороду от шагов, которые привязали бы его к одному месту, наложили бы на его жизнь печать долга, официальных обязанностей. Свободный в своих перемещениях, он посещал все новые и новые места, знакомился с новыми людьми, учился и учил сам, писал и творил… «Мир ловил меня, — такую эпитафию придумал он для своего надгробия, — но не поймал». И умер Григорий Сковорода именно тогда, когда сам он этого пожелал, ревностно, до самой смерти, оберегая свою внутреннюю свободу.