Читать книгу "Феникс и ковер - Эдит Несбит"

Все четверо принялись обеими руками наглаживать четвероногих буянов. Пришлось устроить некое подобие очереди: как только какая-нибудь кошка, получив достаточное количество ласки, замолкала, ее нежно отпихивали в сторону, и ее место занимала другая. В тот момент, когда детям удалось свести столпотворенческий бедлам звуков до уровня ласкового мурлыкания, в комнате появился ковер. На нем, вместо ожидаемых молочных рек, равномерно разлитых в молочные кувшины, неподвижно стояла корова. То была не персидская и, благодарение Богу, не мускусная корова (если такие, конечно, вообще существуют), а вполне обыкновенная серая джерсийская корова — холеная и хорошо откормленная. Она спокойно стояла посреди ковра, щурясь своими агатовыми глазами на газовые рожки и издавая дружелюбное мычание (в котором также явно слышалось любопытство).

В обычной жизни Антея страшно боялась коров, но сейчас она решила проявить храбрость. «Все равно она на меня не кинется, — уговаривала она себя. — Ей тут и ступить-то негде».

Корова же и не собиралась ни на кого кидаться. Она стояла, не шевелясь, и вообще вела себя как странствующая герцогиня до тех пор, пока в чью-то горячую голову не пришла мысль принести с кухни блюдце для молока и подоить ее туда. Вы, наверное, думаете, что доить коров — пустяшное занятие. Уверяю вас, что это не так. Для осуществления этой акции детям пришлось проявить чудеса героизма, что при других обстоятельствах от них было бы просто смешно ожидать. Роберт с Сирилом держали корову за рога, а Джейн, убедившись, что передняя часть коровы надежно закреплена, согласилась постоять сзади — на тот случай, если вдруг возникнет необходимость схватить ее за хвост. Когда все эти приготовления были закончены, на сцене появилась Антея, держа блюдце в одной руке и опасливо вытянув вперед другую. Она вспомнила однажды слышанный рассказ о том, что коровы не позволяют доить себя незнакомым людям и что единственный способ успокоить их в такой ситуации — это разговаривать с ними на какие-нибудь нейтральные темы. А потому, приближаясь к покатому боку животного, Антея лихорадочно перебирала в уме все известные ей разговорные темы, но так и не могла решить, какая из них нейтральная, а какая нет. В конце концов ее память, истощенная событиями безумного дня, который все никак не хотел кончаться, напрочь отказалась выбирать для нее тему разговора с джерсийской коровой, а потому слова, которыми она этот разговор начала, вряд ли можно было назвать осмысленными.

— Ну же, моя кисонька, лежать! — сказала она. — Лежать, моя умница! Вот хорошая собачка!

И никому не пришло в голову засмеяться. Слишком уж серьезной была ситуация.

Затем, изо всех сил сдерживая готовое выпрыгнуть из груди сердце, Антея попыталась подоить корову. Первое же прикосновение к животному дало следующий результат: корова вышибла блюдце из рук Антеи и торжествующе наступила на него ногой. Тремя остальными ногами она наступила на ноги соответственно Роберту, Сирилу и Джейн.

Джейн, естественно, разревелась.

— Ой-ой-ой, ничегошеньки-то у нас не получится! — причитала она. — Лучше пойдемте отсюда. Давайте ляжем спать, и пускай эти ужасные кошки и эта отвратная корова сами между собой разбираются! Может быть, они наконец съедят друг друга.

Спать они не пошли, а устроили срочное совещание в гостиной, изрядно пропахшей золой, целые кучи которой лежали неубранными на каминной решетке. Совещание проистекало в холодной атмосфере — с тех пор, как мама с папой уехали, комнату ни разу не протапливали, и теперь у детей зуб на зуб не попадал. Налицо были и другие признаки небрежения: все столы и стулья были сдвинуты со своих мест, хризантемы на подоконнике завяли, а вода в графине помутнела и была близка к затвердению. Антея с Джейн тщательно запаковались в мягкое шерстяное покрывало, вышитое птичками и цветочками, а Росберт с Сирилом тем временем устроили безмолвную, но жестокую схватку за лучшую половину мехового коврика.

— У нас и впрямь ужасное положение, — сказала Антея. — И вообще, я падаю от усталости. Давайте выпустим кошек на улицу.

— Вместе с коровой, конечно? — съязвил Сирил. — Тут уж точно вся лондонская полиция сбежится. Представляете, как громко эта дурацкая корова будет мяукать — то есть, я хотел сказать мычать — перед нашей дверью? Да и кошки молчать не будут — так размычатся… тьфу, размяукаются! Нет уж, у нас теперь есть только один выход. Нужно рассадить их по корзинам и разнести по всему кварталу. Можно будет оставлять их у дверей домов, как бедных подкидышей.

— У нас в доме всего лишь три корзинки, считая мамину корзиночку для вязания, — сказала Джейн.

— А у нас почти что двести кошек, — подхватила Антея. — Да еще корова. Для нее потребуется очень большая корзина. А потом, как вы эту корзину потащите и где вы найдете такую дверь, в которую могла бы пролезть корова? Разве что в церкви…

— Да будет тебе! — оборвал ее Сирил. — Ты просто выдумываешь отговорки.

— Я согласен с Сирилом, — сказал Роберт. — И нечего беспокоиться из-за коровы, Антея. Никуда не денется, посидит ночку в детской. И вообще, я читал, что корова — это домашнее животное, а, значит, сидеть дома для нее одно удовольствие. Ничего, утром застваим ковер отнести ее обратно. А что до корзин, то мы их можем понаделать из простыней, наволочек, полотенец и всяких прочих тряпок. Ну ладно, Сирил, вперед! А вы, девицы, если не хотите мараться, то оставайтесь здесь.

Несмотря на то, что в его тоне даже глухой расслышал бы презрение, Антея и Джейн не отвечали — слишком они устали и отчаялись. Даже никуда не годное обращение «девицы», против которого они, без сомнения, восстали бы при любых других обстоятельствах, теперь показалось им на редкость ласковым. Они покрепче прижались друг к другу под одеялом, а Сирил еще и набросил на них сверху меховой коврик.

— Эх! — сказал он. — Все женщины годятся только на то, чтобы посапывать в тепле, пока мужчины делают тяжелую работу, подвергают себя всяческим опасностям, рискуют жизнью и так далее.

— Да нет же, Сирил, — сказала Антея. — Ты же знаешь, что нет.

Но Сирил уже ушел.

Под покрывалом и меховым ковриком было тепло и уютно, и Джейн покрепче прижалась к своей старшей сестре. Антея в свою очередь нежно обняла ее, а потом обе сестрички закрыли глаза и постарались заснуть. Долгое время им это не удавалось — сначала из детской донесся новый всплеск кошачьего воя, вызванный появлением там Роберта; потом в кухонной пристройке происходила шумная возня, сопутствующая лихорадочным поискам корзин; потом по коридору долго стучали робертовы ботинки, а еще плотом, когда Антея уже была готова пойти наорать на противных мальчишек, оглушительно хлопнула боковая дверь и наступила тишина. Девочки поняли, что Роберт с Сирилом ушли подвергать себя всяческим опасностям, имея под мышкой по крайней мере по одной кошке. Последней мыслью Антеи было, что на сто девяносто девять кошек у них наверняка уйдет вся ночь. Не нужно быть большим математиком, чтобы вычислить, что им придется совершить по девяносто девять вылазок каждому — плюс еще одну на кошку под номером сто девяносто девять.