Читать книгу "Франция изнутри. Как на самом деле живут в стране изысканной кухни и высокой моды? - Анастасия Соколова-Буалле"

Как мы переживали 2020 год

16 марта 2020 года Франция столкнулась лицом к лицу с первым массовым выключением экономики. Париж, город, который никогда не спит, замолк в одну ночь. ВОЗ объявила пандемию COVID-19. Вирус застал Европу и Францию врасплох. Государственная машина растерялась. На момент первых случаев в Европе знания о вирусе были расплывчатыми, и на любую точку зрения в пользу какой-либо теории находился голос против.

Я постараюсь представить вам то, как эта ситуация отразилась на нашей жизни и жизни наших близких. Данная информация является авторским изложением событий. Кто был прав, кто нет, покажет только время. Мне также важно предостеречь читателя от любого самолечения.

В феврале 2020 года страна жила как ни в чем не бывало. Казалось, что события, происходящие в Китае, не нагонят Европу. Париж «отдыхал» от толп китайских туристов, и любители искусства наслаждались непривычно пустыми холлами в Лувре. Я помню сообщение от моей клиентки, с которой у нас было запланировано путешествие на март: «Настя, как дела в Париже? Все ли у вас в порядке?» Тогда я приехала к родителям в Москву. Друзья не сообщали мне о панике или тревоге. На экране моего смартфона зажглись сайты ведущих французских газет. Они рассказывали о жестких мерах в Поднебесной. Французское правительство заверяло, что в случае опасности оно готово полностью мобилизоваться. Тогда, в середине февраля, еще никто не представлял, что уже через месяц мы сядем по домам.

События развивались стремительно. 29 февраля уже насчитывалось 43 больных. Становилось очевидно, что распространение вируса идет быстро и не поддается контролю. Но даже тогда было сложно представить молчащий Париж. В начале марта коронавирус стал главным героем сводок новостей по всему миру. Париж начал пустеть. В это же время встал вопрос: что мне делать с запланированными турами на весну-2020? Я была растеряна.

Но не только я. Это был психологический шок для всего общества. С тем, как росла нагрузка на госпитали, планы на весну становились все более и более призрачными. 7 марта мы полетели на свадьбу друга под Цюрихом. В Швейцарии жизнь текла своим чередом. Торжество прошло как по маслу. Этот полет стал последним перед полугодием тишины. В мире 2019 года полет на самолете был для европейцев сродни поездке на такси.

Постепенно страны начали закрывать границы. Окончательно Европа закрылась от внешнего мира в середине марта. Во Франции встал острый вопрос о местах в больницах. Когда президент объявил о введении карантина, аргумент о снижении нагрузки на систему здравоохранения был одним из главных.

Для Франции и всего мира этот вирус стал вызовом глобализации и мировому порядку, плодами которого так долго пользовались финансовая элита и отчасти мы. Для чего мы работаем? Для чего живем? Как быстро обесценилось все материальное…

Европейское общество, построенное на ценности каждой человеческой жизни, переживало шок. Западный мир, который учил всех остальных, столкнулся с пределами своих социальных моделей и установок. Азиатские страны отреагировали эффективнее. И Европа, где частная жизнь хранилась за семью печатями, начала разговор о необходимости введения цифровых паспортов и приложений по отслеживанию контактов.

Франция всегда гордилась уровнем медицины. Но оказалось, качественная медицина – не равнокачественная система здравоохранения. Тогда в плену сомнений, как и чем лечить группы риска, правительство приняло решение, что позволить вирусу свободно циркулировать – этически неприемлемо. Другая проблема, с которой столкнулась в самом начале истории Франция, – нехватка тестов. Ситуация поставила страну в тупик. Сколько людей мы сможем спасти? И сколько станут жертвами карантина? Насколько это оправданно?

Чем тоньше становился отрывной календарь, тем жарче в научном сообществе разгорались споры. Страна жила в неопределенности. Постепенно сокращали численность посетителей массовых мероприятий. Закрывались концертные залы, музеи, в офисах также стали бить тревогу.

В конце февраля 2020-го во Францию приехала популярная певица Мадонна с серией масштабных выступлений. Если выступления в самом начале марта прошли в беззаботной атмосфере, то последние концерты пришлось отменить по санитарным нормам. И все это в пределах менее 10 дней.

Тревожные настроения также исходили от СМИ. Инфекционная тема стала главным гостем в заголовках. Тогда на первый план выплыло имя Дидье Рауля, одного из известных инфекционистов Франции с неоднозначной репутацией. Предложенные им меры и средства лечения шли вразрез с официальной точкой зрения.

Мы с мужем не верили своим глазам, непослушные галлы, которые первыми лезли на баррикады, прошли через столько эпидемий, запирались по домам.

Он выступал против всеобщего карантина, подкрепляя свое мнение тем, что эта мера «слепа». «Закрывать здорового человека дома – абсурд». Его предложение базировалось на максимально широком тестировании, точечной изоляции и диагностике. В остальном он предлагал соблюдать правила гигиены и избегать массовых мероприятий. Проблема была в том, что во Франции было очень сложно найти доступные работающие тесты на ковид. Поскольку месье Рауль является значимой персоной в науке, то пропустить мимо его высказывания было сложно. Также он высказывался относительно эффективности одного дешевого и распространенного препарата. В социальных сетях тут же разгорелись нешуточные бои анти- и про-раулистов. Дело доходило до оскорблений, один из общественных деятелей предложил ученому «заткнуться»[41].

Пока одни запасались хлебом для зрелищ, другие думали, как же им теперь выживать. Помимо самой болезни множество сфер волновала экономическая сторона вопроса. Как платить сотрудникам ресторанов, кафе, отелей? Во Франции есть техническая безработица, при которой государство выплачивает сотрудникам большую часть зарплаты. Именно эта мера спасла работников затронутых сфер от бедности. Найти не затронутую вирусом сферу было сложно.

Прямо накануне введения карантина 14 марта мы с подругами оказались в сердце Парижа. Впечатление город производил странное. Рестораны были заполнены тревожными людьми. В кафе, где мы пили чай, все хотели сидеть, насколько это возможно, далеко друг от друга. В тесном парижском кафе, где обычно сидят локоть к локтю! Хозяйка ходила с тряпкой и бутылкой спирта и постоянно протирала все ручки и столы. Накануне вечером ей донесли, что под Парижем закрылся правительственным постановлением крупный продовольственный рынок Ранжис. Значит, ресторанам будет неоткуда брать еду. Поэтому их тоже закроют.

Французы тут же почувствовали неладное. В субботу вечером можно было представить, что с утра мы собирались давать бой. Рестораны были полны. В тот вечер они сделали солидную кассу. Ведь в полночь, как в сказке «Золушка», все должно было превратиться в тыкву. Париж гулял, ел, пил. Надо было «оторваться» на ближайшее время и отслужить гастрономическую службу. Вечером я решила открыть сториз друзей. Никого не было дома. Все решили выйти. У французов отнимали их «храмы». Так и случилось.