Читать книгу "Танцующие фаворитки - Наталия Сотникова"

Некоторые танцовщицы представляли собой, так сказать, проходной эпизод в жизни Николая Павловича и, соответственно, вознаграждались более скромно. Так, Марии Сысоевой, «лично известной государю», по случаю предстоящего бракосочетания с актером драматической труппы Ширяевым было выплачено вспомоществование в сумме 860 рублей. Когда Николай Павлович пожелал стать восприемником от купели первенца Марии (признак, явно указывавший на то, что это был его ребенок), он проявил уже большую щедрость и преподнес ей брошь в виде цветка, инкрустированного бриллиантами.

Ближе к зрелому возрасту Николай Павлович несколько утихомирился, по-видимому, его более устраивали романы поближе, без необходимости покидать Зимний дворец. Однако балет не осиротел после некоторого охлаждения своего августейшего покровителя, ибо его место заняла молодая поросль Романовых. Балетную труппу уже в открытую называли придворным гаремом, ибо там безо всякого стеснения «паслись» молодые великие князья, а за ними тянулись сановники, дворяне помельче и купцы побогаче. Содержать балетную танцовщицу считалось престижным и было как бы знаком принадлежности к классу высокородных и успешных людей.

Как известно, Александр II также был весьма любвеобильным молодым человеком, но он предпочитал женщин из высшего общества. Впрочем, ему ничего не стоило явиться в училище во время репетиции, полюбоваться молоденькими воспитанницами, а затем отужинать вместе с ними. Как будто бы его заинтересовала чрезвычайно красивая и небесталанная балерина Александра Симская. Чутко державшая нос по ветру дирекция стала устраивать ему встречи с ней и решила поручить ей главную партию в балете «Царь Кандавл». Балерина эту роль успешно провалила, государь же уже успел переключиться на новый объект, и Симской вновь пришлось удовольствоваться второразрядными ролями. По-видимому, она уже строила большие планы, и их крушение печально отразилось на ее душевном состоянии. После всего двух лет работы в труппе, ссылаясь на целый ряд заболеваний, таких как малокровие, расстроенные нервы и осложнение после тифозной горячки, она покинула сцену, вскоре помешалась и кончила жизнь в доме умалишенных.

Уж такой однолюб и радетель семейных ценностей, как Александр III, и тот не устоял перед чарами танцорок. Этот крупный могучий мужчина, женатый на миниатюрной датской принцессе Дагмаре, вероятно для разнообразия, выбрал исполнительницу небольших мимических ролей, рослую и полную танцовщицу Е.И. Предтечину. Разумеется, для прикрытия всей этой романтической привязанности ее выдали замуж за чиновника Брикснгорфа. В 1884 году она родила от императора сына, и Александр стал его крестным отцом, отдарив мать брошью, украшенную сапфирами и бриллиантами. Похоже, это увлечение длилось недолго.

Если оба Александра все-таки в известной мере держали дистанцию между собой и балетным миром, великие князья дома Романовых в нем дневали и ночевали, затевая несчетные интрижки с танцовщицами. Похождения великих князей в России и за границей вошли в пословицу, и репутация у них сложилась неважная. Не составляло особого труда догадаться, почему великие князья вырастают в легкомысленных шалопаев. Вот что писала об этом в своих дневниках Александра Андреевна Толстая (1817–1904), двоюродная тетка Льва Николаевича и крестная мать его дочери Александры. Она более, чем кто-либо другой, имела право на свою оценку, ибо провела всю жизнь при дворе: фрейлина русского императорского двора, воспитательница царских детей, кавалерственная дама, камер-фрейлина и старейшая придворная дама в царствие Николая II. Итак, предоставляем слово столь авторитетной современнице:

«Почему все они [великие князья] или почти все ненавидят свои классные комнаты? Да потому что они видят в этой гимнастике ума невыносимое ярмо, давящее на них, тогда как они отнюдь не убеждены в его необходимости и стараются не утруждать себя понапрасну… Боязнь скуки преследует кошмаром наших великих князей, и эта боязнь идет за ними из детства в юность и к зрелому возрасту становится обычной подругой их жизни. Только этим я могу объяснить некоторые связи, возникающие во дворце и принимающие невероятные размеры… Очень часто участники таких фарсов не имеют иных достоинств и пользуются весьма незавидной репутацией, но это не мешает общению с ними. Словом, нельзя упрекнуть кого-либо персонально за сложившийся порядок вещей. Такова судьба сильных мира сего, они ведут совершенно ненормальное существование, и нужно быть гением или ангелом, чтобы суметь противостоять ему».

Великие князья были завсегдатаями балетных спектаклей, и именно их мнение делало погоду в балетной труппе и выносило приговор танцовщице (или танцовщику, не секрет, что кое-кто из молодых Романовых предпочитал девушкам юношей[36]). Балерины это знали, и по большой части их волновало мнение не публики как таковой, а обитателей царской ложи. Очень выразительно описывает общий настрой балерин труппы Мариинского театра характерная танцовщица Н.В. Игнатьева-Труханова со слов великой Анны Павловой, с которой она состояла в дружеских отношениях.

«…Она [Павлова], как ни странно, к успехам своим относилась скромно и равнодушно. У нее была одна только слабость, оставшаяся с петербургской жизни: великие князья и их присные. Их похвалы, их присутствие на спектаклях имели для нее какое-то мистическое значение. В ее болтовне это то и дело прорывалось. Она считалась с этим миром во времена его величия и продолжала с ним считаться, даже когда он рухнул. Подобным раболепием, впрочем, были заражены почти все ее товарки, воспитанные в этом духе с малых лет, привыкшие с первых же дней своего появления на подмостках с заискивающим трепетом всматриваться в царскую ложу».

Братья и племянники Александра II, разумеется, по традиции прилежно посещали все балетные спектакли и не стеснялись бурно высказывать свое одобрение как искусству, так и статям балетных танцовщиц. Летом спектакли во всех императорских театрах прекращались, и актеры выступали в летних театрах, которых в Петербурге и его окрестностях было несколько. Расставаться с прелестными балетными феями никак не хотелось, тем более что офицерам гвардейских полков надлежало летом принимать участие в учениях, проводившихся в лагерях близ Красного Села. Дабы не лишать военных светских развлечений, еще в 1850 году Николай I дал разрешение на постройку в Красном Селе деревянного летнего театра, который был возведен всего за полгода. Тем не менее внутри зал был оформлен с претензией на роскошь: стены оклеены обоями под мрамор, а ложи украшены золоченой резьбой по дереву, изображавшей военные атрибуты. В сыром петербургском климате строение долго не продержалось, несмотря на регулярные ремонты все больше ветшало, и в 1868 году по ходатайству великого князя Николая Николаевича Старшего (1831–1891), главнокомандующего Петербургским военным округом и страстного поклонника хорошеньких танцовщиц, перед Александром II о постройке нового театра этот замысел был претворен в жизнь, причем за счет военного ведомства. Интерьер оформили в русском стиле, в частности две боковые царские ложи в виде изб с коньками.