Читать книгу "Сила - Наоми Алдерман"

Раз в неделю Рокси сама отчитывается перед Берни по итогам недельной торговли. На глазах Рики с Дарреллом, если те случаются поблизости, – Рокси до фонаря. Она знает, что делает. Монки сейчас – единственные поставщики “блеска”. Деньги текут рекой. А деньги превращаются во что угодно.

По электронной почте, с секретного адреса, через десяток VPN Рокси отчитывается по итогам недельной торговли и перед Матерью Евой.

“Неплохо, – отвечает Ева. – И ты мне что-то откладываешь?”

“И тебе, и твоим, – отвечает Рокси. – Как договорились. Ты нас подняла, ты – фундамент моего богатства. Ты заботишься о нас, мы позаботимся о тебе”.

Рокси печатает и улыбается. Думает: да забирай все – это все твое.

Массовое захоронение мужских скелетов, обнаруженное в ходе недавних раскопок в Пост-Лондонской Сельской Конгломерации. Кисти удалены до наступления смерти. Отметины на черепах типичны для того периода и нанесены после наступления смерти. Датировка – около двух тысяч лет назад.

За пять лет до

Марго

Кандидат надувает щеки перед зеркалом. Перекатывает голову с плеча на плечо, открывает рот во всю ширь и говорит:

– Лаааа-ла-ла-ла-лаааа.

Ловит свой взгляд – глаза карибской, океанской синевы, – слабо улыбается и подмигивает. Одними губами говорит зеркалу:

– Мы победим.

Моррисон собирает свои заметки и, стараясь не глядеть на кандидата в упор, говорит:

– Мистер Дэндон, Дэниэл, сэр, вы победите.

Кандидат улыбается:

– Я вот только что об этом подумал, Моррисон.

Моррисон скупо улыбается в ответ:

– Потому что это правда, сэр. Вы действующий губернатор. Офис уже ваш.

Кандидату на пользу считать, что имеет место некое доброе знамение, звезды правильно сошлись. Моррисон любит по возможности подбрасывать им такие вот мелочи. Потому и хорош. Эти фокусы чуточку повышают шансы, что его чувак победит другого чувака.

Другой чувак – вообще-то чувиха, почти десятью годами моложе кандидата Моррисона, твердокаменная и трезвомыслящая, и уже которую неделю предвыборной кампании они ее за это гнобят. Ну серьезно, она же в разводе, двух девчонок воспитывает, – у такой женщины разве найдется время на политику?

Кто-то раз спросил Моррисона, как он считает, политика изменилась с тех пор… ну, понятно – с тех пор, как Изменилось Все? Моррисон склонил голову набок и сказал:

– Нет, ключевые вопросы остались прежними – достойные стратегии и достойная личность, и уверяю вас, мой кандидат располагает тем и другим в избытке.

И разглагольствовал дальше, развернув беседу вспять, на безопасный огороженный маршрут по достопримечательностям, мимо горы Образование и мыса Здравоохранение, по бульвару Ценностей и долине Героя Собственной Жизни. Но в укромных тайниках сознания Моррисон себе признавался, что да, политика изменилась. Позволь он этому одинокому голосу в глубинах черепа взять под контроль речевой аппарат – чего Моррисон в жизни не допустит, соображалка-то у него есть, – но если что, этот голос посредством речевого аппарата сказал бы так: все ждут, когда что-то случится. Мы лишь притворяемся, будто дела идут по накатанной, поскольку не знаем, как еще быть.

Кандидаты выходят на сцену, как Траволта, с отрепетированными па, зная, что прожектор нащупает и высветит все, что мерцает, – и блестки, и пот. Она с места в карьер лупит первым вопросом – Оборона. Сыплет фактами – еще бы, она не первый год рулит этой “Полярной звездой”, кандидату Моррисона хорошо бы к этому придраться, но тому ответы даются не без труда.

– Давай, – губами складывает Моррисон не понять кому: прожекторы слепят, и кандидату его не видно. – Вперед. В атаку.

Кандидат на своем ответе спотыкается – Моррисону будто заехали в живот.

Второй и третий вопросы касаются штата. Кандидат Моррисона вроде компетентен, но скучен, а это сразу смерть. К седьмому и восьмому вопросу она опять отбрасывает его на канаты, и он не отбивается, когда она говорит, что губернатор из него не выйдет – у него нет картины будущего. Моррисон уже раздумывает, может ли кандидат проиграть так безнадежно, что говно забрызгает и его, Моррисона. Впечатление такое, будто все последние месяцы он тут жрал “М&М’s” и чесал в заду.

К продолжительной рекламной паузе терять им больше нечего. Моррисон отводит кандидата в уборную и дает чем попудрить нос. Пробегается по основным тезисам и прибавляет:

– Все идет отлично, сэр, просто отлично, но, знаете… в агрессии ничего плохого нет.

Кандидат отвечает:

– Ну полно, полно, я ж не могу показать, что злюсь.

И тогда Моррисон хватает его, прямо цапает за плечо в этой кабинке и говорит:

– Сэр, вы хотите, чтоб эта женщина вас размазала? Подумайте про отца – чего бы хотел он? Выступайте за то, во что верил он, за Америку, которую хотел построить он. Сэр, подумайте, как поступил бы он.

Отец Дэниэла Дэндона, бизнес-громила и пограничный алкоголик, скончался полтора года назад. Трюк дешевый. Дешевые трюки нередко срабатывают.

Кандидат перекатывает плечами, как боксер, – и наступает второй раунд.

Кандидата словно подменили – Моррисон не знает, в коксе тут дело или в его подзуживаниях, и все равно сам себе говорит: “Да я просто красава”.

Кандидат отбивает вопрос за вопросом. Профсоюзы? Бабах. Права меньшинств? Он вещает, точно прямой потомок отцов-основателей, и выходит, что она обороняется. Хорошо. Очень хорошо.

Но тут и Моррисон, и зрители кое-что замечают. Она сжимает и разжимает руки. Будто старается сдержаться и не… да не может этого быть. Ну никак. Ее же проверяли.

А кандидата несет. Он говорит:

– Субсидии – даже ваши собственные расчеты доказывают, что цифры абсолютно не сходятся.

В зале шум, но кандидат полагает, что это зрители одобряют его мощную атаку. И решает добить:

– Мало того, что ваша стратегия не сходится, – ее вдобавок придумали сорок лет назад.

Она блестяще прошла проверку. Не может этого быть. Но ее руки стискивают края кафедры, и она твердит:

– Ну вот, вот, вот, нельзя же, вот, вот, – словно пальцем тычет в каждое проходящее мгновение, однако все понимают, чего она пытается не допустить. Все, кроме кандидата.

Кандидат наносит сокрушительный удар:

– Разумеется, вам не понять, каково придется обычным трудолюбивым семьям. Вы отдали своих дочерей на воспитание в учебные лагеря “Полярной звезды”. Вы что, совсем не любите своих девочек?

Ну все – и ее рука тянется к нему, и костяшки касаются его ребер, и она бьет.