Читать книгу "Только не ты - Лара Дивеева"

– Неправда, по собственной. Надо было бросить меня и бежать со стоянки.

– Я бы многое отдала, чтобы… – Я заставила себя замолчать, потому что порой о словах жалеешь сильнее, чем о поступках. – Что будет, если Лоренс не выполнит требования? – задала самый насущный и очень страшный вопрос.

Музыка внезапно прекратилась.

Я слышала мысли Гранда, понимала его без слов. Он не знал ответа.

– Ты собираешься всю ночь болтать? – проворчал недовольно.

– Раз уж ни на что другое ты не способен, что ещё остаётся? – ответила, запрещая себе думать о плохом.

Гранд хмыкнул и расслабился. Серьёзные разговоры выводят его из равновесия, а грубость спасает. Боюсь спросить, какое прошлое сделало его настолько неадекватным.

Только бы задремать, тогда и головная боль уменьшится. Но разве заснёшь, когда рядом кряхтит Гранд? Он слишком долго лежал на левом боку. Наверняка рука затекла, и спина ноет.

– Что ты понатыкала за моей спиной? Лежать невозможно! – ворчит.

Я убрала подушки и провела ладонью по его левой руке.

– Опять меня лапаешь! – рявкнул, пряча за грубостью протяжный вздох облегчения.

Взгляды скрещиваются через тьму, секунды сплетаются в ожидание.

Наконец я ощущаю ответное прикосновение. Как дуновение, подушечки его пальцев на моём предплечье. Это разрешение, принятие зависимости.

Потихоньку массирую его руку. Гранд издаёт стон удовольствия и тут же прячет его за кашлем.

– Помогает? – спрашиваю осторожно.

– Смотря от чего! Некоторые проблемы только ухудшились! – усмехается, потом добавляет тихо: – Да, помогает.

Наша грубая игра как защитный панцирь, но она то и дело даёт трещину, и из-под неё выглядывает человечность. Ранимость.

Закончив массаж, я снова легла рядом.

– Так и будешь держать меня голым?

– А как иначе? У нас же медовый месяц!

– Найди мне одежду! – требует нарочито грубо. – Не доверяю я тебе, мало ли, за что ночью ухватишься!

– Я уже просила одежду, не дают.

– Сделай мне что-нибудь из простыни!

– Прямо сейчас встану и начну шить. По вороту узор вышью.

– Сделай, Алёна… прошу тебя! Я не хочу спать рядом с тобой голым. Мне нужно хоть что-то, любая тряпка.

Гранд говорит серьёзно, и от этого кожу покалывает. Неприятно.

Вздохнув, я поднялась с постели и зажгла свет.

Мне не нравится, когда Гранд просит. Уж лучше пусть грубит. Пусть снова станет сильным, жестоким, пусть борется за наше спасение. Всё, что я ненавидела в нём, теперь необходимо для нашего выживания.

– Здесь есть простыни и старые полотенца. Я могу сделать либо тогу, либо набедренную повязку.

– Сделай набедренную повязку.

Я выбрала полотенце с бахромой на концах. Александр приподнялся и сам обернул его вокруг бёдер.

– Спасибо!

Моё первое спасибо от Гранда. Знала бы я несколько месяцев назад, когда влюбилась в харизму директора, что однажды он поблагодарит меня за старое полотенце, повязанное вокруг бёдер.

Вежливые люди отвечают «Не за что», но я не могу. Потому что есть за что, и тьма вокруг нас пропитана важностью этого момента. Я оставила Гранду ещё один кусочек гордости, и для него нет ничего важнее.

– Ты что, никогда не спал с женщинами голым?

– Спал. Но с тобой не могу… так.

Мы лежим рядом. В комнате душно, не только из-за заколоченных окон, но и от недосказанности между нами. Гранд только что проявил слабость, попросил меня о помощи, и нам обоим это не нравится. Гранду – потому что ему тошно зависеть от меня. Мне – потому что, когда я в прошлый раз сделала его слабым, заплатила очень высокую цену.

***

На следующее утро я проснулась от громкого хохота. По голосу узнала водителя, на нём лыжная маска.

– Быстро же вы помирились! А ты, Гранд, верен своей репутации. Совсем дохлый, а лезешь к бабе!

Рука Александра лежит поперёк моей груди. Сбрасываю её, как скорпиона, и сажусь на постели.

Гранд просыпается, и начинаются разборки. Он выдвигает требования, выкрикивает жуткие и совершенно невыполнимые угрозы, учитывая, что он по-прежнему выглядит хуже мертвеца.

Гранд нарывается, и от этого мне страшно.

Водитель достаёт телефон.

– Гранд готов, – докладывает кому-то. – Эй, скажи что-нибудь! – Суёт телефон Александру под нос, и тот матерится.

Водитель усмехается.

– Приведи Гранда в порядок! – приказывает мне. – Скоро к вам приедут гости.

Как только он вышел, Гранд повернулся ко мне.

– Гости придут ко мне, а не к тебе, – заявил категорично. – Если скажешь хоть слово, придушу!

– Я собираюсь высказать всё, что думаю о похищении.

– Я запрещаю тебе встревать!

– Запрещаешь? Если у тебя вдруг появились силы на препирательства, то лучше оторви свою задницу от постели и займись чем-нибудь полезным. Например, отдери доски от окна, чтобы мы могли сбежать.

Глаза Гранда блестят, на скулах красные пятна. Ну да, он не чувствует себя мужиком, для него это как удар кувалдой ниже пояса. Зря я так, сама же и поплачусь за это. Да и без инструментов доски не отодрать.

– Давай не будем ругаться попусту! Мне сказали привести тебя в порядок.

Но Гранда уже не остановить. Он резко сел, бледнея от боли и головокружения. Повязка сползла, кровь на подушках – устрашающее зрелище. Я сказала, чтобы оторвал задницу от постели, и вот, он доказывает мне, что может. Что он сильный. Что мужик.

– Далеко собрался?

– Подальше от тебя! Если зайдёшь в ванную, пока я там, убью!

– Не вставай! Возьми кувшин…

– Заклеить бы тебе рот!

Гранд всё-таки поднялся на ноги. Никогда не видела подобного! Так борются за жизнь, а не за самостоятельный поход в туалет. Упрямство, доведённое до культа.

Сделал пару шагов, размял мышцы и посмотрел на меня с таким превосходством, словно стоит на вершине Эвереста.

Секунда, вторая…

Он продержался ровно пять секунд, а потом грохнулся в обморок. На кровать. Вернее, я бросилась ему на помощь, приняв удар на себя.

Я возмущалась, ругалась, но обморок Гранда оказался глубоким, и он меня не слышал. Или слышал и наслаждался моими мучениями. С трудом выкарабкавшись на волю, я оставила его свисающим с кровати, только ноги положила на стул, чтобы он не свалился на пол.

Гранд очнулся нескоро, и первые слова – претензия.