Читать книгу "Долгое дело - Станислав Родионов"

В обеденный перерыв Викентий Викентьевич, директор магазина «Дуб», провел с продавцами обсуждение газетного фельетона под названием «Липовые гарнитуры». Писали о магазине «Карельская береза». Собрание получилось шумным и почему-то веселым — наверное, оттого, что критиковали не их магазин.

С директором «Карельской березы» у Викентия Викентьевича были, пожалуй, дружественные отношения, и после встреч в управлении они частенько вместе обедали. Сейчас тому не до обедов: звонят телефоны, вызывают в управление, ухмыляются покупатели…

Викентий Викентьевич, тоже сегодня не обедавший, достал из портфеля термос с кофе и полиэтиленовый мешочек с бутербродами. Он намеревался отвинтить крышку, но увидел в мешочке солнечную красноту — помидор с юга, припасенный для него женой. Рука уже коснулась прохладной и тугощекой кожи, когда зазвонил телефон…

— Викентий Викентьевич? — спросил знакомый и торопливый голос.

— А-а, Михаил Давыдыч, — узнал он легкого на помине директора «Карельской березы». — Переживаете?

— Хуже, чем переживаю…

— У вас даже голос изменился.

— Викентий Викентьевич, есть просьба.

— Пожалуйста.

— Мне срочно требуется пятьсот рублей. Отдам через неделю. Выручите?

Вот как. Значит, после фельетона нагрянула ревизия и есть какие-то прорехи. Но лично он ничего не знает — у него всего лишь просят в долг денег.

— Попробую собрать, Михаил Давыдыч.

— Минут через двадцать подъедет женщина.

— Хорошо.

— Ну, спасибо, дорогой. Подробности расскажу потом…

Вот как бывает после фельетонов. От сумы да от тюрьмы не отказывайся. Видимо, эта пословица относится прежде всего к работникам торговли. Михаил Давыдович считался образцовым директором — вдруг и фельетон, и ревизия, и недостача…

Пятьсот рублей раздобылись быстро. Директор вернулся в кабинет, положил их в конвертик и протянул руку к термосу, но опять увидел тугощекий помидор. Пальцы, как и в первый раз, лишь успели коснуться вздувшейся мякоти, готовой брызнуть сквозь кожицу…

— Приятного аппетита.

Он выдернул руку из мешочка и стремительно убрал со стола термос, чуть его не опрокинув. Женщина уже стояла перед ним. Вошла бесшумно — каблук не стукнул и дверь не качнула воздух.

— Я от Михаила Давыдыча…

— Да-да, — засуетился директор, взял конверт и протянул курьеру.

Плотная женщина среднего роста в брючном костюме цвета начищенной платины. Черт ее знает, как выглядит эта платина и чистят ли ее… Красивое лицо с яркими губами большого рта. Огромная шляпа цвета век не чищенного алюминия. Хорошие тона, сочетаемые. Нет, это не курьер — это сотрудница, соратница.

— Я вас где-то встречал, — неожиданно вспомнил он.

— Скорее всего, на совещаниях, — согласилась женщина, пряча деньги в карманчик брюк.

— Вроде бы здесь, в кабинете…

— Однажды я хлопотала гарнитур для молодоженов.

— Да-да, вспомнил.

Ему хотелось расспросить о «Карельской березе» — как там. Но он понимал, что женщина спешит.

— Кем все-таки вы работаете? — улыбнулся директор.

— Референтом, — улыбнулась и она, уже отступая к двери.

— Привет Михаилу Давыдовичу…

Элегантная женщина. С такой бы побывать… на конференции. Такую бы числить в своих… референтах. Викентий Викентьевич усмехнулся свободным мечтаниям и вытащил полиэтиленовый мешочек. Помидор сделался вроде бы еще краснее. Нужно закрыться и поесть, пока тот не переспел окончательно…

И на этот раз убрать мешочек он не успел. Высокий молодой мужчина в вельветовых брюках и оранжевой сорочке без стука шагнул в кабинет.

— Закройте дверь! Я занят, — осадил его директор, грозно привставая.

— Я тоже, — мельком улыбнулся мужчина и оказался рядом.

— Повторяю, выйдите…

— Уголовный розыск, — перебил гость, показав узкую малиновую книжечку. — У меня всего два вопроса, а потом вы закусите.

Викентий Викентьевич рассеянно опустился в кресло, еще ничего не поняв, но уже наливаясь тем черным предчувствием, которое сбывается в следующую минуту.

— Пожалуйста…

— Вы знаете женщину, которая только что у вас была?

— Нет.

— Зачем она приходила?

В эту паузу, если только она случилась меж вопросами, директор успел понять, что глупо и добровольно лезет в уголовную историю с этой самой «Карельской березой».

— Спросить, когда поступит…

Он замешкался под напорным взглядом черных глаз инспектора.

— Славянский шкаф? — подсказал Петельников.

— Нет, платяной. Фабрики «Северный лес».

— У вас помидор лопнул, — сообщил инспектор и вышел так же стремительно, как и вошел.

Викентий Викентьевич взял с графинного подносика стакан, наполнил его кофе и выпил почти залпом. Оказывается, вот так, сидя в кабинете, ничего не делая, собираясь мирно завтракать, можно попасть в уголовную историю. Михаил Давыдович горит ярким пламенем. За его знакомой следят.

Горячий кофе вдруг прошиб его холодом — эту женщину-референта задержат, и она признается, где и для кого взяла пятьсот рублей. Тогда на кой черт он соврал инспектору?..

Директор схватил телефонный аппарат, зачем-то поставил его на колени и быстрым пальцем набрал номер «Карельской березы».

— Михаил Давыдыч?

— Да. Кто еще хочет поздравить меня с фельетоном?

— Викентий Викентьевич…

— А, дорогой! Да в нем половина преувеличений! Вы ж понимаете.

— Михаил Давыдыч, — директор непроизвольно прикрыл ладонью трубку, — за ней следят.

— Еще бы не следить! Шум на весь город.

— Не за статьей, а за женщиной следят.

— За какой женщиной?

— За вашей.

— За какой моей?

Почему он не понимает и почему у него веселый голос? Ну да, рядом с ним стоит сотрудник милиции.

— Вы не один?

— Один. Что-то я, Викентий Викентьевич, вас не понимаю…

— За женщиной, которой я дал пятьсот рублей, следит работник уголовного розыска, — раздельно и громко повторил директор.

— Тогда зачем вы ей дали пятьсот рублей?

— Вы же просили!

— Я? — У Михаила Давыдовича даже голос сорвался.

— Женщину за деньгами присылали?

— Нет.

— Мне звонили?

— Нет.

— Я же с вами разговаривал! — вскипел директор.