Читать книгу "Дочь великого грешника [= Небо Монтаны ] - Нора Робертс"

Когда Уилла осталась наедине с Беном, она спросила:

— Ну?

— Что «ну»? — Он взял ее чашку. — Черт, кофе-то холодный. — Поморщился, но все-таки выпил. — Да и перестоялся к тому же.

— Я тебя не о кофе спрашиваю.

Он поерзал на краешке стола, посмотрел на нее:

— Откуда взялись все эти идеи?

— У меня есть собственная голова на плечах. И собственное мнение.

— Это уж точно. Но прежде я не слышал, чтобы ты планировала какие-либо изменения. Это что-то новенькое.

— Пока был жив отец, я не могла с ним спорить. Он меня все равно не слушал. Но я кое-чему научилась. — Она засунула руки в карманы. — Может, я и не училась в колледже, как ты, но я не дура.

— Я и не говорил, что ты дура. Впервые слышу, что ты хотела учиться в колледже.

— Теперь это неважно.

Вздохнув, она отошла к окну. Приближалась буря. Очаровательные облачка в небе сулили непогоду.

— Сейчас важно, что будет завтра и через год. Зима — время планирования, время, когда нужно делать расчеты. Этим я и занимаюсь.

Она почувствовала, как его руки опустились ей на плечи, и замерла.

— Тихо ты. Я же на тебя не набрасываюсь, — сказал он и повернул ее лицом к себе. — Если тебя интересует мое мнение, я думаю, что ты права.

Уилла сама удивилась, как обрадовали ее эти слова.

— Очень хотелось бы в это верить. А то ко мне уже стервятники подбираются.

Он улыбнулся:

— Застройщики?

— Да, так и обсели. Обещают золотые горы, если я продам им земельные участки. Хотят устроить тут шикарный курорт или игрушечные ранчо для голливудских ковбоев. — Если бы у нее были клыки, она бы непременно сейчас ощерилась, подумал Бен. — Но им не удастся прибрать землю Мэрси к своим жирным лапам.

Он принялся массировать ей плечи.

— Значит, ты дала им от ворот поворот, дорогая?

— Один звонил на прошлой неделе. Говорит: «Зовите меня просто Арни». Я сказала ему, что, если он посмеет сюда сунуться, я заживо сдеру с него кожу, а труп кину на растерзание койотам. — Уголки ее губ чуть дрогнули. — По-моему, он передумал приезжать.

— Только так с ними и можно разговаривать.

— Да, но как быть с этими двумя? — Она отвернулась, посмотрела на снег, на горы, на равнину. — Ведь они пока не знают, о каких деньжищах идет речь. Шакалы заплатят миллионы, лишь бы захапать такое ранчо. Наша голливудская девочка рано или поздно это сообразит. И тогда… Их двое, а я одна, Бен.

— Согласно завещанию, земля не подлежит продаже в течение десяти лет.

— Я знаю. Но все меняется. Если не пожалеть денег, да еще нажать на кое-какие рычаги, все еще можно изменить.

«Да и десять лет — ерунда, когда речь идет о таких вещах», — мысленно добавила она.

Ведь она задумала превратить «Мэрси» в самое лучшее ранчо на свете.

— Когда кончится год, у меня не хватит денег, чтобы выкупить их доли. Уж я думала, думала, но никак не получается. Деньги, конечно, есть, но не в наличности, а в земле и скоте. Когда кончится год, у них будет два голоса против одного моего.

— Нет смысла беспокоиться из-за того, что невозможно изменить. Да и мало ли что еще может случиться. — Он погладил ее по голове один раз, второй. — Тебе бы отвлечься от всего этого. Хоть чуть-чуть. — Бен покачал головой. — Ну что ты от меня шарахаешься? Я ведь после того раза только о тебе и думаю. — Их лица почти соприкасались. — Видишь? И ничего страшного не случится.

Губы Уиллы задрожали, но ощущение было на удивление приятным.

— Давай не будем начинать все сначала. У меня и без тебя развлечений хватает.

— Милая. — Он коснулся ее губ своими. — Именно меня-то тебе и не хватает. Держу пари, что нам обоим от этого станет только лучше.

Он обнял ее, поцеловал.

— Мне, например, уже стало лучше, — прошептал он и поцеловал ее еще раз, уже всерьез.

Электрический разряд, жар, томление — все слилось воедино, и закружилась голова, и заныло тело. Уилла сразу забыла и об усталости, и о беспокойстве, и о страхе. Когда Бен держал ее в объятиях, все остальное исчезало.

Отодвинуться оказалось неимоверно трудно, но она все же одержала над собой победу.

— Я тоже об этом думала. — Она уперлась рукой ему в грудь. — Но окончательных выводов еще не сделала.

— Я подожду. Только ты расскажи о них мне первому. — Он намотал ее волосы себе на палец. — Давай-ка лучше спустимся вниз, а то я не удержусь и добавлю тебе пищи для размышлений.

Тут она увидела в окно, как по равнине скачут три всадника. Бен сказал:

— Это Адам возвращается с твоими сестрами.

— Что-то не так, — встревожилась Уилла. — Что-то случилось.

Бен и сам видел: что-то произошло. Адам снял Лили с седла, прижал к себе.

— Пойдем выясним.

Они спускались по лестнице, когда входная дверь распахнулась. Первой вошла Тэсс. От холодного ветра лицо ее разрумянилось, глаза казались огромными, но губы были совсем белыми.

— Это был всего лишь олень, — сказала она. — Точнее, олениха. Мама Бэмби. — В глазах ее блестели слезы. Из кухни появился Нэйт. — Боже, кто и зачем учинил над ней такое?

— Тише. — Нэйт обнял ее за плечи. — Присядьте-ка, милая.

— Лили, ты в порядке?

Та покивала головой, крепко держа Адама за руку.

— Со мной все нормально. Правда. Давайте я приготовлю чай. Это будет лучше всего.

— Что такое стряслось, Адам? — спросила Уилла, недоуменно глядя на хлопочущую Лили. — Вы что, подстрелили оленя?

— Нет, это сделал кто-то другой. — Адам, скривившись, снял куртку, повесил ее на вешалку. — И раскромсал бедное животное на куски. Не для мяса, не для рогов — просто так. Ну, и волки там поработали. — Он устало провел ладонью по лицу. — Я выстрелил, чтобы разогнать стаю и посмотреть, чем они там кормятся. А тут подъехали Лили и Тэсс.

— Сейчас я оденусь, — сказала Уилла.

— Нет смысла, — остановил ее Адам. — Там уже все равно ничего не осталось, а я видел достаточно. Олениху убили выстрелом в голову. Потом выпотрошили, разрезали на куски и бросили. Хвост зачем-то прихватили с собой. Очевидно, он и стал трофеем.

— Значит, все как в те разы…

— Да.

— А следов не осталось? — спросил Бен.

— Это было как минимум два дня назад. С тех пор был снегопад. Да и сейчас идет снег. Если бы я сразу пустился по следу, может, что-нибудь и обнаружил бы. — Он мотнул головой в сторону сестер. — Но не мог же я оставить их там одних.