Читать книгу "Ночной ураган - Кэтрин Коултер"

Холли попробовала испытать силу умоляющего взгляда прекрасных синих глаз на Джинни:

— Пиппин… это папин юнга, рассказывал мне о верфях. Он был учеником капат…

— Конопатчика?

— Да, вот именно. Он давным-давно жил в Ливерпуле. Я тоже хочу быть конопатчиком и забью каждую щель между обшивкой, и мой корабль не потонет. Можно, я посмотрю, как работают ваши конопатчики? Они используют скрученную пеньку? Это называется паклей, правда? Пиппин мне сказал.

Джинни не смогла сдержать улыбки:

— Да, конечно, можешь. Конопатчики начинают работать на следующей неделе. Стук их молотков — самый прекрасный звук на свете, и ты можешь услышать его только на верфи.

— Ах да, — согласился Джеймс, — я скучаю по нему. Здесь, в Балтиморе, Холли, молотки из мескитового дерева обивают сталью. Как, по-твоему, ты достаточно сильна, чтобы присоединиться к братству конопатчиков? Дай-ка, я проверю твои мускулы.

Холли согнула ручонку, и Джеймс сделал вид, что глубоко задумался.

— Да, такие же огромные, как у балтиморского Билли, — покачал он головой, слегка стиснув предплечье Холли. — А уж с этим парнем я не желал бы встретиться на узкой дорожке.

— И я смогу вымазаться в смоле с ног до головы, — протянула Холли с таким благоговейным восхищением, что Алек разразился хохотом, получив в награду оскорбленный взгляд дочери.

— Прости, хрюшка, но в твоих устах это звучит лучше всякого рождественского подарка.

Джинни обнаружила, что вновь не может отвести глаз от малышки:

— Где твоя мама? — И, мгновенно спохватившись, охнула: — О Господи, я забыла! Боже, простите меня! Еще пирожное, Холли?

— Мама умерла, давно, когда я родилась, — бесстрастно ответила девочка. — Я не помню ее, но у папы есть портрет. Она была очень красивой. Папа сказал, что мама была такой милой и доброй и, хотя не любила путешествовать, никогда не жаловалась.

— А ты путешествуешь с папой? — спросила Джинни.

— О да. Мы повсюду бываем вместе. Даже обедали с губернатором Гибралтара. В феврале. Миссис Суиндел ненавидит Гибралтар. Она сказала, испанцы хотели прийти и убить всех англичан, и еще, что там полно мерзких мартышек, которые прыгают на всех, и пугают до смерти, и приносят Черную смерть.

Джеймс Пакстон, рассмеявшись, нагнулся и погладил Холли по плечу.

— А ты видела мерзких мартышек?

— О да. Даже попросила папу подарить мне одну, но он сказал, ей не понравится на корабле. И что он скорее принесет на борт Черную смерть, чем обезьяну.

— Думаю, он прав, — согласилась Джинни, с трудом веря, что речь идет о том Алеке, которого она знает. Но ведь прошлая ночь не была сном! Он привязал ее к койке, сорвал одежду, дотрагивался…

Джинни дернулась.

— Немедленно прекратите! — сказала она вслух, забывшись, вскочила и тут же со стоном опустилась обратно. — Перестаньте же, — повторила она Алеку и только сейчас поняла, от кого Холли переняла этот оскорбленный взгляд праведной невинности. Но барон тут же с лукавым видом пожал плечами:

— О чем вы думаете, Джинни? Возможно, что-то случилось вчера вечером? Ваша нога! Вам следует быть поосторожнее! Говорите, вы упали со стены?

— Нет, с… то есть с лестницы.

— Возможно, вам следует наглядно показать нам, как все произошло. Таким образом, каждый из нас мог бы избежать в будущем несчастного случая. Жаль, что по перилам лестницы не вьется плющ, иначе можно было бы ухватиться за него.

— Я должна переодеться. Скоро увидимся, Холли.

— Я думал, ты собираешься на верфь, — удивился Джеймс Пакстон.

— Позже, папа. Сначала нужно купить Холли одежду. После обеда мы поедем на верфь. Я познакомлю Холли с Джоном Феррингом. Он скручивает паклю в полосы для конопатки, — объяснила она девочке. — Джон — старый человек и знает много чудесных историй.

Холли одарила ее ослепительной улыбкой:

— Мне бы очень хотелось. Спасибо, Джинни.

— Интересно, — пробормотал Джеймс, глядя вслед прихрамывающей дочери.

— Холли, доедай третье пирожное и иди еще раз посмотри на птичью клетку.

— Да, папа. Хочешь поговорить с мистером Пакстоном о делах?

— Совершенно верно.

— Замечательная у вас малышка, Алек.

— Да, и никогда не перестает удивлять меня. Понятия не имел, что она так много знает о постройке судов. Так, значит, мой юнга был учеником конопатчика! Ну а теперь к делу, сэр! До болезни именно вы управляли верфью? И были главным судостроителем?

— Да. Джинни помогала мне, в основном вела книги. Но она разбирается во всех тонкостях достаточно неплохо, я сам ее учил, с тринадцати лет. Прошлой зимой я делал чертежи «Пегаса», и, когда слег от сердечного приступа, она все взяла в свои руки и закончила чертежи. Показывала она вам наш склад? Там, правда, осталась лишь наполовину законченная модель, которую я не успел доделать, но все же вам следует посмотреть, поскольку это собственность Пакстонов. Кроме того, есть еще парусная мастерская на Претт-Стрит. Там работают восемь мастеров, которые шьют паруса для «Пегаса». Джинни говорит, что мы не отстаем от графика и последние паруса будут закончены к началу ноября.

— Но покупателя все еще нет?

— Нет. Мистер Доналд Бойнтон заказал судно, заплатил за первую партию материалов, но вскоре разорился. Мы узнали, что ураган уничтожил сразу два его корабля с черными невольниками. Он уверял, что не хочет иметь еще одно невольничье судно, но… — Джеймс пожал плечами. — Он был известным человеком в городе. Вы таких знаете, Алек… внешне сплошная доброта, а на деле — хуже змеи. Наши личные средства почти на исходе. В начале сентября нам пришлось взять кредиты в «Юнион бэнк», чтобы выплатить жалованье людям и приобрести остальные материалы. Иначе нам пришлось бы бросить начатое. Но мы не могли так поступить — это значило бы потерять все. Клипер будет настоящим чудом. Он должен быть достроен, и за пять лет не только окупит себя, но и принесет большие прибыли.

Алек опустил глаза на сцепленные руки:

— Согласен с дочерью. Неплохо бы увидеть, как идет работа.

— И парусную мастерскую? Ах, на это стоит посмотреть. Я прикинул, что мастера должны сшить почти одиннадцать квадратных футов парусины, потратить много миль дратвы и добрых сорок фунтов пчелиного воска.

Алек присвистнул было, но тут же приоткрыл рот: в комнату, прихрамывая, вошла Джинни в простом муслиновом платье, слишком коротком для нее и к тому же с огромным воротом, доходящим до самых ушей, но это не имело значения. Алек хорошо знал, что скрывает это платье. Он хотел видеть ее снова. Как можно скорее. Всю. С ног до головы. Вряд ли она согласится, конечно, но и это тоже не имеет значения. Он решил, что отныне его любимое развлечение — приводить в бешенство Джинни Пакстон, а потом соблазнять ее.