Читать книгу "Джордж Лукас. Путь Джедая - Брайан Джей Джонс"

Но две беременности за три года тяжело сказались на здоровье Дороти. Она всегда была хрупкой и, возможно, болела панкреатитом. Каждая новая беременность давалась тяжелее предыдущей, Дороти много времени проводила в постели; после рождения Кейт врачи посоветовали ей больше не заводить детей[29]. Однако они с Джорджем продолжили попытки зачать ребенка и на протяжении следующих восьми лет пережили как минимум два выкидыша.

Наконец, во второй половине 1943 года Дороти вновь забеременела и в этот раз доносила ребенка до срока. В 5:30 утра в воскресенье, 14 мая 1944 года – в прекрасное, ясное утро Дня матери – Дороти родила сына. Видимо, осознав, что из-за хрупкого здоровья Дороти это может быть единственный шанс дать сыну свое имя, Джордж отказался от имени Джеффри, которым они собирались назвать младенца, и выбрал более подходящее имя для несомненного наследника – Джордж Уолтон Лукас-младший. Ребенок был очень маленький – всего два килограмма шестьсот граммов, – но здоровый, и так сильно ерзал, что Дороти чуть не уронила младенца, когда ей передавал его врач. «Держите крепче, – предостерегла она. – Это мой единственный сын!»[30]

Как и у родителей, у Джорджа-младшего были темные глаза и волосы, а также еще одна черта, передававшаяся по наследству в роду Лукасов: оттопыренные уши. Собственно, у Джорджа-младшего эта черта была особенно заметна, и одно ухо даже немного свисало – этот дефект Джордж-старший быстро исправил, прибинтовав ухо к голове. В конце концов отец провозгласил, что «ухо выздоровело»[31], но уши Джорджа-младшего, приподнятые кверху и оттопыренные, навсегда остались одной из его отличительных черт. «Он был тощеньким пареньком с большими ушами», – с теплотой вспоминает сестра Кейт[32].

Щуплый. Это одно из многих уменьшительных прилагательных, которые Лукас слышал десятилетиями. «Ребенком он был просто малюсенький, – говорила его мать, – совсем кроха»[33]. В шесть лет Лукас весил всего шестнадцать килограмм; в старшей школе достиг своего предельного роста сто шестьдесят семь с половиной сантиметров, а стрелка весов едва доходила до сорока килограмм. «Тощий дьяволенок», – говорил Джордж-старший[34].

Младшая сестра Лукаса, Венди, родилась три года спустя и стала последним ребенком в семье. Еще две беременности, как и предполагалось, серьезно ослабили Дороти, и почти все детство Джорджа-младшего она провела в больницах или в постели. «Ее здоровье покатилось под гору», – вспоминала Кейт. По большей части забота о детях легла на дружелюбную домработницу по имени Милдред Шелли, которую все называли Тилл. Тилл была строгой и скорой на раздачу шлепков, но шумной и смешной; она рассказывала истории с южным тягучим выговором, и дети Лукасов обожали ее. Благодаря Тилл, говорила Кейт, рядом с нами всегда был образ матери[35]. Кейт считала, что именно Джордж занимал особое место в сердце Тилл: «Он единственный мальчик в семье, так что был своего рода объектом всеобщего обожания»[36]. Со своей стороны, Лукас всегда с нежностью вспоминал о задорной Тилл: «У меня очень теплые чувства к тем временам». Безусловно, яркая характеристика от Лукаса, который, как известно, весьма скрытен[37].

В 1949 году, когда Джорджу-младшему было пять, Лерой Моррис, исполнив свое обещание десятилетней давности, продал Джорджу Лукасу-старшему «Л. М. Моррис Компани». Моррис и Лукас объявили о сделке 26 января на страницах газеты «Модесто Би», после чего Моррис вышел на пенсию и семь дней спустя скоропостижно умер[38]. «Он был божий человек, – говорил Джордж-старший о партнере и благодетеле, заменившем ему отца. – Шаг за шагом он готовил меня к передаче своего дела»[39]. Теперь Джордж-старший планировал сделать то же самое для своего сына. Если бы все пошло так, как он предполагал, то Джордж-младший устроился бы в компанию, упорно работал и шаг за шагом перенял бы управление семейным бизнесом. Амбициозная цель – и, как показало время, главная причиной раздора между отцом и сыном.

У Лукаса-младшего, сына владельца самого процветающего канцелярского магазина в городе, жизнь в Модесто не могла быть плохой по определению. Но Лукас всегда двусмысленно и немного противоречиво отзывался о детстве. «Не обходилось без стрессов и проблем, – говорил он позднее, – но в то же время мне все очень нравилось»[40]. Иногда отец раздражал его; каждое лето Джордж-старший заставлял сына стричь волосы до очень короткого ежика, и это правило Лукас ненавидел. «Отец был строгий, – рассказывал позже Лукас, правда, несколько путанно: – То есть он не был слишком строгий. Он был благоразумный. И справедливый. Мой отец был невероятно справедлив»[41]. Так это или нет, но, когда речь заходит об отце, Лукас вспоминает, что «очень злился» на него почти все детство.

Самым преданным союзником в отрочестве Лукаса была скорей всего младшая сестра Венди, но у него были и друзья-однокашники: лучший друг Джон Пламмер, с которым Лукас познакомился в четыре года и дружил всю жизнь, и мальчик немного постарше, Джордж Франкенштейн. Они втроем часто играли вместе в доме Лукаса на Рамона-авеню, причем Пламмер и Франкенштейн всегда старались избегать встреч с Джорджем-старшим. «Не стоило с ним пересекаться, – вспоминал Франкенштейн об отце Лукаса. – Сделаешь что-то, что его раздражает, – и тебя сразу выгонят»[42]. Джон Пламмер добавлял: «Как только появлялся мистер Лукас, нужно было прятаться»[43].

Тем не менее общение с сыном торговца канцтоварами имело и преимущества: Джордж-младший получал новейшие игрушки и технику прямо с полок отцовского магазина. «Каких только игрушек у него не было! – вспоминал Франкенштейн. – И он всегда с радостью разрешал в них играть»[44]. Особенной гордостью Джорджа была гигантская модель паровоза марки «Лайонел», которая, по словам Лукаса, «занимала почти всю комнату»; паровоз извилистыми путями проезжал между миниатюрными препятствиями, которые Джордж создавал сам, используя солдатиков, машинки, траву и мелкие растения, сорванные во дворе[45]. Однажды он даже раздобыл цемент в местном магазине стройматериалов, вместе с друзьями залил его в самостоятельно изготовленные формы и сделал маленькие здания, мимо которых затем проносился поезд. Позднее он начал строить небольшие диорамы, которые всегда называл «интерьерами», и выставлял их в деревянном футляре со стеклянными боковыми и верхней сторонами. «Мне всегда было интересно что-то конструировать, – вспоминал Лукас, – поэтому на заднем дворе у меня был маленький сарай с большим набором инструментов, и я делал шахматные комплекты, кукольные домики и машины – много-много гоночных машин, которые мы возили повсюду, спускали с холмов и так далее»[46].