Читать книгу "Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев"

В заключение стоит отметить, что, хотя сам Тулуй и не добился ханского титула, в официальной придворной историографии (правда, создававшейся, как уже неоднократно отмечалось, при его прямых потомках) он фигурирует в качестве монарха: Рашид ад-Дин именует его «Тулуй-хан», а в «Юань ши» он упоминается с храмовым императорским именем «Жуй-цзун»[31]. Кроме того, своим примером он создал весьма опасный прецедент, в соответствии с которым появлялось еще одно преимущество в претензиях на власть — правление в «коренном юрте», которое при определенных обстоятельствах могло стать решающим фактором в соперничестве за трон и ханский титул. Именно этот довод впоследствии использовал Арик-Буга — сын самого Тулуя, начав длительную и кровавую борьбу за трон со своим родным братом Хубилаем.

«Дело» Тэмугэ-отчигина

Если после смерти Чингис-хана практически не возникло проблем с переходом власти к указанному им наследнику Угедэю, то после смерти самого Угедэя (1241 г.) на трон предъявили претензии сразу трое его собственных потомков: старший сын Гуюк, второй сын Годан (якобы предназначенный в преемники Угедэю самим Чингис-ханом) и, наконец, Ширэмун, внук Угедэя, который сам хотел сделать его своим преемником. Пользуясь раздорами в ханском семействе, Туракина, вдова Угедэя, около пяти лет самовластно управляла государством в качестве регентши[32]. В условиях нестабильной политической ситуации, постоянных смещений влиятельных сановников и назначений на их посты приближенных самой Туракины и отсутствия законодательства о престолонаследии Тэмугэ-отчигин, младший (и последний оставшийся в живых) брат Чингис-хана, также решил вступить в борьбу за власть, положив начало многовековому соперничеству прямых потомков Чингис-хана и потомков его братьев. В 1242 или 1243 г. он, собрав своих многочисленных нукеров, двинулся к ханской ставке, намереваясь занять трон.

Однако авантюра Тэмугэ окончилась неудачно. Регентша Туракина сумела собрать верные войска и под командой своего сына Мелик-огула выслала их навстречу мятежному родичу. Тэмугэ, всю жизнь бывший на вторых ролях, почел за лучшее отказаться от своего намерения захватить власть. При этом он постарался сохранить лицо, представив свое выступление как некое недоразумение, а поспешный отход связал с тем, что кто-то из его окружения умер и необходимо соблюсти траурные церемонии. Выразив на прощание сожаление о случившемся, он отправился восвояси. Джувейни завершает свой рассказ о выступлении Тэмугэ-отчигина весьма ехидной фразой: «В это время распространились слухи о прибытии Гуюка и его войск, с которыми он расположился на берегу Эмиля, в связи с чем его [Тэмугэ] сожаление стало еще больше»[33]. На этом, казалось, недоразумение между родственниками было улажено, и в течение нескольких лет о поступке брата Чингис-хана никто не вспоминал.

Нарушил ли он какой-либо закон? Еще раз подчеркнем, что никаких нормативных правил относительно порядка престолонаследия в Монгольской империи в то время не существовало. Вышеприведенная фраза Чингис-хана, послужившая основой для правила о том, что трон может принадлежать только его прямым потомкам, была сказана не на официальном мероприятии — курултае: она была произнесена фактически в приватной беседе хана со своими сыновьями и ближайшими сановниками. Она даже не была включена в состав биликов Чингис-хана — его изречений, которые Чингизиды порой применяли наравне с законами. Даже тот факт, что Чингис-хану наследовал его сын Угедэй, не мог служить обязательным прецедентом, поскольку являлся пока еще лишь единичным, а не повторяющимся из раза в раз примером.

Кроме того, по всей вероятности, еще были живы люди, которые помнили, что в XII в. диапазон кандидатов на ханский трон был довольно широк. Например, прямому предку Чингис-хана, Хабул-хану из рода Кият, в середине XII в. наследовал не его прямой потомок или ближайший родственник, а троюродный брат Амбагай — предводитель племени тайджиутов[34]. Этот правитель, в свою очередь, завещал избрать ханом либо Хутулу — сына Хабула, либо собственного сына Хадана[35]. Да и сам Тэмуджин, будущий Чингис-хан, стал ханом не без проблем: с ним за власть боролись несколько потомков Хабул-хана (Алтай, Хучар, Сача-бэки), а также и представитель рода Амбагая, предводитель тайджиутов Таргутай-Кирилтух. Таким образом, больше прецедентов было в пользу Тэмугэ-отчигина, а не потомков Чингис-хана.

Тем не менее, в 1246 г., когда новым монгольским ханом на курултае был избран Гуюк — старший сын Угедэя и Туракины, одним из первых его решений стало предание Тэмугэ-отчигина суду, который возглавили Орду — старший сын Джучи, первенца Чингис-хана, и Мунке — старший сын вышеупомянутого Тулуя. Они осудили Тэмугэ «на основании Ясы», т. е. законодательства Чингис-хана, и приговорили к смерти[36]. Единственным преступлением, за которое брат Чингис-хана был осужден с такой формулировкой, было, по-видимому, стремление самовольно занять трон — без созыва курултая. Даже иностранным дипломатам известно такое постановление Чингис-хана — так, Иоанн де Плано Карпини отмечает: «Одно постановление такое, что всякого, кто, превознесясь в гордости, пожелает быть императором собственною властью без избрания князей, должно убивать без малейшего сожаления»[37].

Сейчас уже практически невозможно сказать, каковы были намерения Тэмугэ-отчигина — действительно ли он хотел захватить трон без созыва курултая или же, взяв под контроль ханскую ставку, провести курултай, легитимировав фактический захват трона (именно так в 1251 г. поступил царевич Мунке, ставший новым монгольским ханом). Однако, поскольку его намерения были пресечены на стадии «покушения на преступление» и он оказался проигравшим, Чингизиды могли обвинить его в каких угодно намерениях и формально доказать в суде его вину, чтобы иметь законные основания избавиться от опасного конкурента в борьбе за трон.

На наш взгляд, именно обвинение Тэмугэ-отчигина, суд над ним и казнь положили начало принципу, согласно которому лишь прямые потомки Чингис-хана имели право на ханский трон. В результате частное волеизъявление Чингис-хана в отношении своего преемника, скрепленное казнью его родного брата, приобрело силу закона, действовавшего на протяжении столетий. Рискнем предположить, что причиной (или, по крайней мере, одной из причин), по которой заклятые враги Гуюк и Вату решили найти общий язык и продемонстрировать всему миру свое единодушие[38], было стремление объединиться против конкурентов в борьбе за трон, происходивших из других ветвей Борджигинов — не потомков Чингис-хана. Это подтверждается и тем фактом, что вскоре после казни Тэмугэ-отчигина между двоюродными братьями началось уже неприкрытое противостояние.