Читать книгу "Судьба без обязательств - Мария Воронова"

Подробности смерти Пестряковой не разглашались, но, как это всегда бывает, среди сотрудников быстро стали известны, и одна паспортистка пришла к следователю с рассказом, что несколько месяцев назад с ней произошел похожий случай. Только напали на нее не в уединенном дворе, а, совсем наоборот, в переполненном салоне автобуса, и она даже не сразу поняла, что происходит. Просто чувствовала, что кто-то слишком активно трется возле, и, только выйдя из транспорта, обнаружила на плаще сперму, а в кармане – записку с теми же самыми строками, что и у Пестряковой. В дежурную часть она, естественно, не обратилась, потому что понимала, что коллеги будут стоять до последнего, а заявление не примут. Женщина просто выкинула плащ вместе с запиской, отмылась в семи водах и постаралась забыть о неприятном инциденте.

Проверили обращения граждан, аккуратно опросили оперативных дежурных: да, женщины периодически жаловались на половых извращенцев, но о записке никто не говорил.

Это исключало и без того фантастическую версию, что муж, по службе имеющий доступ к оперативной информации, узнал о маньяке и решил имитировать его почерк, чтобы избавиться от постылой жены.

Молодые и креативные оперативники решили действовать через социальные сети, опубликовав там несколько постов с просьбой всем женщинам, кто получал такие записки, связаться с ними и рассказать об этом.

Откликнулись шесть пострадавших, из которых только на двух напали до убийства Пестряковой. Маньяк действовал как под копирку – прижимался в автобусе или в толчее торгового центра, быстренько эякулировал, пока жертва не успевала понять, что вообще происходит, совал в карман или в сумочку записку и убегал. К счастью, география всех нападений, включая убийство Пестряковой, оказалась очень узкой, район возле одной станции метро, и оперативники довольно быстро вычислили Климчука и взяли его с полным карманом записок, которые он еще не успел вручить своим жертвам.

Судьба этого уже немолодого человека сложилась очень несчастливо. Саша Климчук родился у нормальных родителей в нормальной семье, и сам до двенадцати лет был совершенно нормальным, умным и способным ребенком. Счастливое советское детство подарило ему намертво засевшие в памяти строки Эдуарда Багрицкого и клещевой энцефалит, полученный в походе по местам боевой славы.

Зиганшин вздохнул. В те годы укус клеща был экзотикой, и никто не принимал эту опасность всерьез. Не подсказали парнишке, что нужно ходить по лесу в сапогах, а вернувшись домой, обязательно переодеться и осмотреть себя. Бедный Саша вообще, наверное, не знал, чем опасен клещ, поэтому ничего не сказал родителям, а когда разобрались, что к чему, время было безнадежно упущено. Физически Климчук поправился, но превратился в дурачка.

Родители стоически перенесли этот удар и отлично ухаживали за сыном, тем более что он вел себя спокойно. Отец был крутым специалистом в области радиоэлектроники, неплохо зарабатывал, во всяком случае, мог позволить себе нанимать для Саши компаньона, так что бедняга не выходил на улицу самостоятельно, но за год до убийства Пестряковой старший Климчук умер. Саша остался вдвоем с матерью, которая не работала с тех пор, как сын заболел, соответственно получала минимальную пенсию и платить компаньону больше не могла. Она вообще считала, что компаньон – это прихоть, а не жизненная необходимость. Саша понимает, кто он такой, любит родителей, знает, где живет, ориентируется в пространстве в пределах микрорайона, не забывает выключать воду, газ и электричество. Он даже за хлебом способен сходить. Почти нормальный человек, только получает пенсию по инвалидности. Можно предоставить ему больше свободы, чем было при муже. Старушке очень хотелось почувствовать себя матерью взрослого самостоятельного сына – вполне понятное желание, только вот, к сожалению, здоровье человека, в том числе психическое, это такая штука, которая не подчиняется управленческим решениям.

Естественно, Климчук не докладывал матери, чем занимается на прогулках, а поскольку открыл для себя новый увлекательный способ снятия сексуального напряжения, то дома его поведение изменилось только к лучшему. Он стал спокойнее, живее, добрее, и мать укрепилась в мысли, что тотальный надзор вредил Сашеньке. Поэтому, когда ей порекомендовали лечь в стационар на несколько дней, старушка согласилась. Саша обещал хорошо себя вести, но одиночество и свобода подкосили его и без того шаткую психику, вот он и решился на убийство.

Мать находилась в больнице, и алиби сыну составить не могла, но даже если бы она с пеной у рта клялась, что Саша весь вечер был дома, это вряд ли что-то изменило бы. Генетический анализ спермы подтвердил, что она принадлежит Климчуку, а почерковедческая экспертиза – что именно он писал злосчастную записку.

Улики железобетонные, тут даже если здоровый человек станет талдычить о своей невиновности, ему вряд ли кто поверит, а уж если дурачок – то и подавно.

Зиганшин поморщился от собственного высокомерия. Бедняга Климчук не виноват ни в том, что энцефалитный клещ выбрал именно его из всего пионерского отряда, ни в том, что отец умер, а мать состарилась, и некому стало за ним смотреть. Он – больной человек, и нельзя его ни в чем обвинять, а можно только пожалеть, и защитить людей от него, а его – от людей.

Ладно. На одной чаше весов – непреложные факты, а на другой – только профессиональное чутье Макса, который, видите ли, никак не может вписать убийство в картину климчуковской патологии. Но сколько угодно бывает нетипичного течения заболеваний, не так ли? Нужно теорию подгонять под факты, а не наоборот, и Макс пусть не мается дурью, а изучит случай Климчука, напишет научную статью и успокоится.

«Хотя это действительно странно, – вздохнул Зиганшин, – я не профессор психиатрии, но и по учебе помню, и из практики знаю, что обычно это у маньяков идет по нарастающей. А тут сначала развратные действия, потом они же с убийством, а потом снова только они. Не получил кайфа, что ли? Тогда зачем вообще начинал? А с другой стороны, все жертвы Климчука похожи друг на друга – ухоженные стройные женщины около сорока лет, и Пестрякова прекрасно вписывается в этот ряд. И с географией все в порядке. Разве что… Да нет, бред, даже думать про это не стану! Не стану, и всё! Если Макс рехнулся от своих пациентов, это не значит, что у меня тоже должна поехать крыша! Потому что идея, что на Пестрякову сначала напал Климчук, а через пять минут другой маньяк, явно попахивает паранойей».

Несколько минут Зиганшин ехал, с преувеличенным вниманием слушая аудиокнигу «Война и мир», и пытался полностью сосредоточиться на злоключениях Пьера Безухова.

Потом чертыхнулся, помянул Макса нехорошим словом, поставил Толстого на паузу и набрал следователя Ямпольскую.

– Привет, Анжел, ты не против завтра в обед пересечься?

* * *

Для первого ужина с Аней Георгий выбрал панорамный ресторан в центре. Он вообще не выносил кабацкой пошлятины, но в этом заведении все было устроено весьма респектабельно, и не приходилось испытывать испанский стыд за пьяных певцов и драчунов.

Сюда приходили спокойно пообщаться и полюбоваться прекрасными городскими видами.