Читать книгу "Факультатив для (не)летающей гарпии - Кристина Логоша"

– Она дотронулась до меня! – произнесла книга на столе человеческим ртом, появившимся на обложке.

– А меня прочла! – кричал «Кодекс квартового стража», у которой рот был на корешке.

В комнате поднялся громкий гул. Книги начали кричать, переговариваться. Каждая отличалась разной анатомией: у одних было пять глаз, разбросанных хаотично, у других по два рта, а третьи имели похожие на человеческие лица.

Не выдержав этого безумия, я закричала:

– Книги, замолчите! – в комнате повисла тишина, – Пусть говорит кто-то один.

– Пусть Толковый говорит, – предложила одноротая книга.

– Где он?

– Валяется под подоконником.

Аккуратно, стараясь не наступить на живые книги, я добралась до подоконника и достала «Толковый словарь» в кожаном переплёте.

У него было два глаза и седые брови, а над ртом – густые усы. Он напоминал лицо старика.

– Вы кто такая, уважаемая гарпия? И зачем забрели в наш скромный дом?

– Меня направили сюда по месту прописки, – словарь прочитал мои документы и немного смутился.

– Мои трухлявые страницы! Ты ж хозяйская дочка… Вернулась, наконец!

Книги заговорили все разом, выражая свои эмоции.

– Замолчите! – пресёк волнения толковый словарь. – Добро пожаловать домой, Аттика. Мы тебя давно ждали.

Слова старой книги сжали сердце радостной болью. Я столько лет этого ждала!

– А где мои родители?

Странное молчание парализовало книги.

Вторая глава

Смахнув пыль со старого семейного альбома, я переворачивала страницы жизни гарпий семьи Гейл. Здесь были детские фотографии отца и снимки с друзьями и однокурсниками, в его взгляде чувствовалась юношеская дерзать и озорство, а крылья такого же цвета, как и мои.

Я легонько коснулась подушечками пальцев картинки, словно пыталась почувствовать живое тепло. Но, увы, его уже не было в живых.

– Как это произошло?

– Сердце не выдержало – инфаркт, – грустно ответил Толковый, – в тот же день пропала и ты. А мы остались совсем одни.

– А моя мать?

– Мы не знаем её.

– Как это? Так не бывает.

– В мире гарпий бывает. Поставь меня повыше, чтобы я мог тебе показать.

Установив Толковый на верхнюю полку, я подчинилась его команде – стала одну за другой перебирать картины, лежащие стопками по всему дому. В основном это были пейзажи и рисунки комнат. Он остановил поиски, когда я наткнулась на изображение детской спальни.

– Это она! Возьми меня в руки, дочка.

Я взяла старую книгу и стала рассматривать изображение.

– Не узнаешь?

– Да как же она узнает, старый ты папирус! Ей же два года было! – прилетело от одноротой книги.

– Но-но, дамочка! Вашего мнения не спрашивали!

– Я не обязана молчать…

– Так, прекратите оба! Что я должна узнать на картине?

Ссора тут же закончилась. Только Толковый словарь добавил шепотом:

– Ох уж эти любовные романы. Вечно лезут туда, куда их не просят… Коснись полотна и всё поймешь.

С недоверием, но я дотронулась до картины… и моя рука провалилась в изображение, становясь частью рисунка. Превозмогая страх, я просунула и вторую руку… голову… туловище, прихватив с собой говорящего советника.

Я оказалась в детской комнате, вошла в неё через картину, будто в дверь. Нежно бежевые обои выглядели свежими – наверное, время не властно над картинными комнатами. Детский комод и аккуратная белая колыбелька, подвешенная на веревках к потолку.

– Это твоя комната, – сказал словарь.

Я с содроганием представила, как отец подходил ко мне ночью и утирал мои слезы. Как играл со мной в мячик, как крепко обнимал и кружил меня в воздухе… Теперь я хоть знала, как он выглядел. Взглянув в колыбельку, я непонимающе уставилась на то, что там лежало:

– Что это? Скорлупа?

– Да, а что тебя удивляет, дочка? Все гарпии появляются на свет из яиц. Вот поэтому мы не знаем, кто твоя мать. Леанол принес тебя ещё яйцом, ни разу не обмолвившись о матери.

– Так всегда в этом мире бывает?

– Не всегда, но бывает. А что, в твоем мире отцы без матерей не воспитывают дочерей?

– Бывает. Но редко.

Побыв в комнате ещё немного, мы вернулись обратно в настоящий мир. Книги всё так же болтали о своем, но при моем появлении опять притихли.

– Я рада, что мне удалось здесь побывать. Рада, что узнала про отца. И немного грустно, что придется вернуться обратно в свой мир.

– Но ты не можешь вернуться обратно, деточка, – сказала книга в грубом кожаном переплете.

– Почему? В миграционной службе сказали, что я могу вернуться обратно. А если не продлю визу, меня даже депортируют.

Книги подняли плотный шёпот, будто решали, стоит ли мне раскрывать секретную информацию.

– Дочка, ты должна кое-что знать о нашем мире. Да и обо всех мирах, которые нам известны. Всё намного сложней, и я даже не знаю, как тебе объяснить!

– Я могу! Достань меня, – прозвучал сдавленный книжный голос из стопки на столе.

Повинуясь, я вытащила книгу с названием «Сказки и легенды». Эта книга отличалась от других: неровные швы на переплете, отсутствие печатных букв на обложке, рисунки, словно выполненные неумехой, делали её похожей на красивый блокнот или рукопись.

– Открой меня…

Я осторожно перевернула обложку, и книгу охватило синее сеяние, отражая в воздухе прописные буквы. Закорючки изменялись, перетекали из одной в другую, превращаясь в яркие живые образы. Застыв в воздухе, они образовали четыре планеты. Одну я узнала сразу – Земля, мир людей, в котором я жила до сегодняшней ночи. Три оставшиеся показались мне немного знакомыми.

«Сказки и легенды» приятным голосом заговорила:

После магического разлома во вселенной образовались четыре мира. У каждого из них был свой путь, своя история и свои дары.

Терра – мир людей без магических способностей, их дар заключался в прогрессе и развитии…

Земля прокрутилась и приблизилась ко мне так, что я смогла прикоснуться к иллюзии пальцем.

Магикайя – мир волшебников, чья сила заставляла подчиняться все: живое и мёртвое. Но кроме магии, в этом мире больше ничего не было. Мир суров, и выжить в нём крайне трудно…

Чёрная обугленная планета сменила землю. Магикайя походила на потухшее солнце, окутанное пеленой грязной пыли.

Троятия – мир существ, живших в гармонии с природой, отвергавших агрессивную магию и прогресс. Их мир безграничен в своих богатствах.