Читать книгу "Не хочу на физкультуру! - Станислава Бер"

– Команды, построились! – физрук дунул в свисток что было сил.

– Максим Алексеевич, нам обязательно играть в футбол? Это входит в учебную программу? – темнокожая Даниель собрала вокруг себя почти всех девчонок из 10Б. Та-а-ак, кажется, бунт намечается.

– Обязательно, Семёнова, – нарочито равнодушно ответил Штурц.

– А маникюр Вы мне будете оплачивать? – дерзко бросила предводительница саботажников.

– И синяки замазывать? – подхватили остальные.

– А чё, Даниель, давай я тебе синяки буду замазывать, – Артём Лысенко не мог пропустить такую перепалку. Парень учился плохо, но был общительным, можно даже сказать, вездесущим, знал всё обо всех в школе. Артёму казалось, что он самый крутой – модная стрижка, густые сросшиеся брови, серьга в левом ухе, но девчонки почему-то так не думали и считали его несерьёзным. Ох уж эти девчонки. Какие же они странные и красивые. Они манили его своей загадочностью. Инопланетянки.

– Синяков боитесь, значит. Ну, хорошо, – Макс оглядел спортивную площадку. – Слушай мою команду! Парни разбиваются на две группы, играют в футбол. Девушки бегут три километра на время. Оценки пойдут в журнал.

– Три километра? – взвыли школьницы.

– Ну, а что? Маникюр теперь вы точно не испортите. И в учебную программу это входит, – сказал физрук и самодовольно улыбнулся. Макс спиной чувствовал, как летят проклятья в его сторону, но ему это даже нравилось.

– Тайсон, иди сюда, – Лысый поманил Виктора к себе.

– Чего тебе?

– Дело есть, – сказал Артём и понизил голос до шёпота. Ребята переговаривались несколько минут.

– А что это мы шепчемся как девчонки, а, Артёмчик? – Даниель Семёнова была не менее любопытной, чем Лысенко, и не пыталась этого скрывать. Темнокожей девушке в белой России жилось неплохо, если не считать пьяных дебилов в подворотнях, кричащих в след "А жопа у тебя тоже чёрная?". Мама пугала её скинхедами, не разрешала гулять в тёмное время. А в остальном всё было здорово – учёба давалась легко, друзья не подводили в трудные минуты, и даже был объект тайного воздыхания.

– Беги свои три километра, не мешай мужчинам разговаривать, – парировал парень с ухмылкой. – Вить, ты чего так побледнел?

Тёма приметил Витю в первом классе, сам подбежал на перемене, познакомился. Высокий пухлый мальчик внушал доверие. Спокойный, основательный Скрябин был полной противоположностью Лысенко, редко доводящего дела до конца. Их тянуло друг к другу как магнитом. Дружба длилась десять лет, из их семнадцати.

– Ты, правда, это слышал? Ничего не путаешь? – спросил Скрябин, сдвинув брови.

– Зачем мне врать? Вот те крест, – ответил Артём и перекрестился для большей убедительности. Новая фишка в его поведении, нарочитая набожность. Крест стал носить поверх футболок, креститься по поводу и без него.

Гоголевский бульвар с приходом весны преобразился. Зелень оживила московскую серость, потеплело, и прохожие с удовольствием сидели на лавочках даже утром. Виктор смотрел из окна, провожая взглядом мать. Ольга Скрябина шла по улице, не поднимая головы. Она когда-то была красавицей, теперь же от былой красоты мало что осталось – седая, сутулая, в поношенной одежде. Ольга шла на работу и совсем не замечала окружающих. Слабо-тонированные очки прятали её потухший взгляд. Она жила как во сне: приходила на работу, что-то делала на автомате, возвращалась домой, спрашивала у сына, как дела, и, не дослушав, включала телевизор. Что вещает телеканал, она тоже почти не замечала, её мысли были далеко. Затуманенный взгляд гулял по стенам, пока не натыкался на фотографию в рамке с чёрной ленточкой в уголке.

Офис компании, где Ольга работала бухгалтером, был в шаговой доступности от дома. Она ходила этой дорогой много лет и знала каждый выступ на зданиях, тротуарах и переходах. Наверно, если завязать ей глаза, она легко нашла бы дорогу на работу и обратно. Компания была русской в отличие от многочисленных офисов иностранных фирм, захвативших центр Москвы практически без боя. Русское название без англицизмов, русские по большей части сотрудники, русские обычаи в ведении дел, то есть бардак не поощряется, но допускается. Куда же без него, нашего русского "Как-нибудь само рассосётся". Компания торговала природными ресурсами, построила пару заводов и открыла несколько филиалов по стране. В отчетах можно было утонуть как в море, поэтому бухгалтерия была серьёзная, человек тридцать трудились в поте лица.

– Ольга Ивановна, что с Вами? – новенькая в бухгалтерии девушка подошла к женщине. – Что-то случилось?

Скрябина сидела, не двигаясь, смотрела в одну точку на мониторе, по лицу текли слёзы.

– Катя, оставь её в покое, – тихо посоветовала опытная коллега.

– Но она ведь плачет. Может, помощь нужна, – настаивала девушка.

– Помощь-то ей нужна, только не наша, а медицинская.

– Правда?

– Иди сюда, скажу что-то, – в полголоса подозвала старшая коллега. – Весна пришла, а отсюда что следует?

– Что?

– У психических обострение началось.

– А она что, того? – покрутила у виска Катя и с удивлением взглянула на Скрябину.

– Как тебе сказать… Ну, есть немножко. Если честно, жаль её. Она ведь раньше у нас главным бухгалтером была.

– Не может быть! – опять повернулась к Ольге девушка, оценивающе осмотрела. Не скажешь.

– Точно тебе говорю. Потом горе в семье, и вот. Весной и осенью у неё обострение – слёзы, истерики. Перевели на низшую должность. Впрочем, – сплетница еще сильнее понизила голос, – по-хорошему и отсюда надо её гнать. Работница та ещё: то смеётся, сама с собой разговаривает, то плачет, того гляди в окно выпрыгнет. Жалеет её руководство, не увольняет, помнит былые заслуги. К тому же, она единственный кормилец в семье, и до пенсии всего ничего осталось.

* * *

– Вот что я вам скажу, мужики. Бокс – это занятие для благородных джентльменов. И он не только облагораживает, он придаёт уверенность в себе, – бывший спортсмен, многократный чемпион, а ныне тренер по боксу Алексей Каштанов выстроил полукругом ребят, впервые пришедших в его секцию.

Это был обычный спортивный клуб в подвале жилого здания. Клуб открылся тридцать лет назад. Помещение выглядело мрачновато – бетонная коробка с горизонтальными окнами под потолком, с точечным освещением на ринг и снаряды, но оборудование установили высшего класса, и тренеры все как на подбор мастера спорта – элита. Не клуб, а кузница чемпионов.

– Посмотрите на этого парня. Хорош? – тренер похлопал Виктора Скрябина по плечу.

– Хорош! – крикнули самые смелые мальчишки.

– А знаете, каким он заявился ко мне четыре года назад?

– Каким?

– Таким же, как вы. Слабым, пухлым маменькиным сынком, – Каштанов посмотрел на пацанов с вызовом.

Мальчишки сначала обиделись, а потом внимательно пригляделись к здоровому парню и не совсем поверили словам тренера. Перед ними стоял атлет, улыбающийся голубоглазый богатырь. А ведь чемпион был прав. Раньше Виктора во дворе звали Тюбик. Он был толстый, неуклюжий, закомплексованный мальчик. Через год тренировок его было не узнать. Подтянулся, накачался, возмужал. Через два года выиграл первенство Москвы среди юниоров в среднем весе, и иначе как Тайсон к нему теперь не обращались ровесники, с завистью наблюдавшие перемены.