Читать книгу "Метро 2033. Уроборос - Светлана Кузнецова"

– А вот, скажем, если нам свиным молоком торговать, а? – заявил казначей. – Сосцов у свиньи много, упаришься, пока надоишь, еще и животные эти жадные и подозрительные, заразы. Но товар редкостный и нужный! Продукт весьма питательный. В нем, например, около восьми с половиной процентов жира, а одна свинья в день может произвести около пяти литров! О!

«Никаким молоком проблему не решить, – подумал Симонов, – да и вряд ли с ним все просто, иначе кто-нибудь уже давно придумал бы продавать его. И постоянный транзит товаров не светит Нагатинской ввиду ее расположения – весьма, надо сказать, непростого. Так и продолжим жить за счет подачек».

Если бы не сталкер Винт, время от времени навещавший Влада и делившийся с ним слухами и домыслами, тот так и остался бы в неведении относительно того, почему часть народа с Добрынинской вообще отправилась сюда. Пусть станция и страдала от перенаселенности – народ жил как на самой платформе, так и под ней, используя станционный зал под свинофермы, – но если уж люди и решались перебираться, то на другие станции содружества, а не создавать себе новый дом на периферии.

Хотя Добрынинская относилась к Ганзе, люди здесь жили бедно. Единственный плюс – дрезины по кольцевой линии ходили. Смежная с ней Серпуховская тоже похвастаться богатством не могла. На ней и не производили-то ничего. Народ жил спекуляцией. О Тульской и вовсе говорить не стоило, Нагатинской же было еще хуже. Она становилась крайней. Южнее нее находились Нагорная, Нахимовский проспект и Севастопольская – откровенно неблагополучные, а дальше вообще творилось черт-те что. Каких только россказней не ходило! Винт обмолвился однажды про ментальную опасность, жаль, не уточнил, что это значит (может, и сам не знал). Однако именно он затащил Влада в группу будущих нагатинцев и едва ли не заставил главу его взять.

«Ты держись меня, – сказал сталкер тогда Владу и заговорщицки подмигнул, – я плохого не посоветую. К тому же я тоже не собираюсь на Тульской сидеть, буду к тебе заходить, а если что, постараюсь вывести своими тайными тропами».

«Лучше домой меня проводи», – попросил парень. Заговаривал он об этом уже не единожды, и каждый раз Винт отказывал. Он вообще не любил Красную линию и искренне полагал, будто Владу делать там нечего. Отказал и тогда.

Если и славились чем-то Тульская с Серпуховской, то разве что проживающими на них бойцами. Да и в оружии недостатка не было. Снаряжали будущих нагатинцев, как говорится, всем миром. Многие спецназовцы отправились вместе с переселенцами, да так и остались с ними, неся вахты в южных туннелях и в свободное время наставляя юнцов, таких, как Влад и Миха с Глебом, на путь истинный и обучая тому, что сами умели в совершенстве: выживать и убивать.

Винт часто отлучался по своим делам, но неизменно возвращался. Примерно через неделю-полторы он и рассказал, что дело вовсе не в расселении Добрынинской, а в создании южного форпоста, в котором были заинтересованы все три станции, заключившие между собой соответствующий договор о сотрудничестве. Они обязались поначалу, пока станция обживалась, помогать Нагатинской оружием и людьми, а также продовольствием.

«Дабы было кому, случись что, предупредить», – сказал тогда Винт.

«То есть, все мы, находящиеся здесь, – смертники», – подытожил Влад и в тот момент всерьез задумался – а не рвануть ли самостоятельно на Фрунзенскую? В конце концов, не впервой ему будет одному по туннелям шататься.

«Как и остальные жители метро, – философски ответил на это сталкер. – Ты думаешь, на Тимирязевской не смертники жили? Смертники. Только они об этом понятия не имели, пока крысы не полезли. А на синей ветке? Э-эх, парень… – и махнул рукой. – Все мы в метро эти самые смертники и есть, что вовсе не значит, будто позволим кому-нибудь себя хоронить раньше времени, – а потом он оставил поучительный тон и прямо сказал: – Ты на Добрынинской нормально жить не сумел бы. Там народец гниловатый и слишком сильная круговая порука. Не вписываешься ты, чужой ты им. На Тульскую сам не пошел бы, знаю я тебя, а здесь будет попроще. Во-первых, народу меньше, а значит, отношения между людьми более доверительные. Во-вторых, как бы плохо ты о Ганзе ни думал, а люди на Нагатинской душевные собрались. В-третьих, тебя после этакой школы жизни с удовольствием примут где угодно, хоть в Полисе».

Утверждая последнее, Винт, конечно, хватил через край, но Симонов спорить не стал. На Нагатинской он точно не чувствовал себя лишним.

– Так вот, о чем это я? – произнес Хрящ и пожевал губами. – Этих оболтусов, – кивок в сторону Михи и Глеба, – просить о чем-либо бесполезно, поскольку ничего не запомнят, а ты, Влад, как кто появится, пришли уж весточку, будь так добр.

– У нас смена вот-вот прийти должна, – предупредил тот. – Вряд ли дождемся группы.

– Ну, а вдруг, – сказал Хрящ. – Я не обижу.

«Сказочник вы, Анатолий Борисович», – подумал Влад, но кивнул, соглашаясь.

Хрящ быстро откланялся и был таков.

– Вот же чудак-человек, – заметил Глеб, – у меня стойкое ощущение, что он по станции перемещается исключительно бегом. Ни разу его спокойно шагающим не видел.

– Вес сбрасывает, – фыркнул Миха. – Ну… Эй-эй, ты чего?!

Симонов вскочил, схватившись за автомат и передергивая затвор. Он мог поклясться: нечто ужасное надвигалось из туннеля. Парень не понимал, что именно, но оно точно существовало, неслышно подбиралось на мягких лапах и обещало скорую беду. Сердце подпрыгнуло к горлу и теперь трепыхалось в нем, его стук отдавался в висках, спина промокла от холодного пота.

– Влад, ты это… оружие положи! – тихо и ласково сказал Глеб и вздрогнул, встретив тяжелый взгляд светло-серых глаз.

Рядом, полуприсев, застыл Миха, кажется, он никак не мог решить, стоит ли обезвреживать неожиданно помешавшегося приятеля и как на него лучше накинуться, чтобы не словить пулю.

Немая сцена продолжалась, наверное, около минуты.

– Фух… – шумно выдохнул парень, опуская автомат. Паника схлынула столь же быстро, как и накатила, – мгновенно. – Показалось.

Его трясло, кожа горела, пот лил градом. Ощущение под рукой шероховатой стены, за которую Влад схватился, боясь упасть, намертво ввинтилось в память.

– Ты так больше не пугай, – попросил Миха. – Хотя я и согласен с нашим главой: всяко лучше перебздеть, чем недобздеть.

– Было жутко, – заметил Глеб. Медленно приблизившись, он забрал у Симонова автомат, а тот отдал без сопротивления и даже с облегчением. – И как ты это объяснишь?

– Паническая атака, – буркнул Влад. Голос повиновался плохо, но парень уже понемногу приходил в себя и сумел выровнять дыхание. – Винт рассказывал, подобное иной раз случается.

Еще тот упоминал, что в метро появилось немало тварей, научившихся охотиться с помощью неких психических волн, позволявших им приманивать, а затем и пожирать людей. Ходили слухи, будто у некоторых, родившихся уже под землей, имелся иммунитет к подобного рода воздействиям. На них «зов» тварей действовал с точностью до наоборот, вызывая тревогу, а иногда и неконтролируемый страх. Правда это или нет, вряд ли можно было понять самостоятельно. В конце концов, на Красной линии уже давно успешно применялись отпугиватели крыс: специальные свистки, неслышные человеческому уху, но обращающие в бегство этих бестий. Возможно, нечто точно так же действовало и на людей, вот Владу и поплохело. Пообещав себе подробно рассказать Винту о случившемся, он не обмолвился больше с приятелями ни словом.