Читать книгу "Его Величество - Владимир Васильев"

Рядом с военным генерал-губернатором стоял командующий гвардейским корпусом Воинов. Его презрительная усмешка жгла сердце Николая Павловича больше, чем слова Милорадовича. Генералы отчитывали великого князя, как мальчишку. Они были сильнее его. За ними стояла гвардия.

Слезы подступали к глазам Николая Павловича. Он готов был разрыдаться, сейчас же убежать к матушке и жене, но сдерживал себя, понимая, что обязан соблюсти порядок — выслушать генерала до конца. Милорадович много говорил о процедуре принятия присяги в войсках, особо в гвардии, немедленном созыве Государственного совета, а в конце своей стройной речи как-то очень скомкано выразил сожаление, что из-за стремительности болезни, а затем последовавшей смерти император Александр I не успел распорядиться о престолонаследии. Дескать, если бы манифест, написанный им в 1823 году, был тогда и оглашен, сейчас была бы соблюдена законная передача власти Николаю Павловичу.

— Законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию, — справившись с волнением, отрывисто по-военному говорил Милорадович, артистично выставив вперед ногу, словно выступая на сцене, — и вы это знаете. Притом завещание Александра I известно только некоторым лицам, а неизвестно в народе. Отречение цесаревича Константина не обнародовано. Если мы объявим об отречении Константина, то ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут все к измене, тем более что ни государя самого, ни наследника по первородству в столице нет. В таких обстоятельствах гвардия решительно откажет принести присягу великому князю Николаю Павловичу.

Делая вид, что внимательно слушает, великий князь вспоминал беседы с флигель-адъютантом Адлербергом минувшей ночью. Эдуард, так звал он с детства Владимира Федоровича, точно предсказал первые шаги Милорадовича на тот случай, если умрет брат Александр, вплоть до объявления великому князю отказа поддержать его в наследовании престола. Выставив вперед правую ногу, опустив немного вперед голову, Адлерберг, копируя Милорадовича, говорил и о присяге, и о манифесте, не оглашенном своевременно.

Владимир Федорович ошибся в единственном — он рассчитывал, что командующий гвардией, предвидя появление на свет всех документов, переданных для хранения в Успенском соборе, выскажется и по поводу истинных намерений цесаревича Константина, выраженных в письме к императору. Но то ли Милорадович не смог четко сформулировать мысль, то ли посчитал, что аргумента о манифесте для молодого великого князя будет достаточно, полной копии ночной пародии Эдуарда не получилось.

Закончив говорить, Милорадович быстро подошел к Николаю Павловичу, взял за руку и крепко сжал ее.

— Все кончено, мужайтесь, дайте пример войску, — пылко, но настойчиво сказал он.

Великий князь опустился на стул. Он уже не слышал, что говорил генерал. Николай Павлович рыдал.

Он не помнил, сколько времени просидел на стуле, думая о старшем брате, которого очень любил. После ранней смерти императора Павла, Александр Павлович заменил ему в детстве отца, а во взрослой жизни друга, заботливого, строгого, справедливого.

С трудом поднявшись, оглядев собравшихся вокруг него военных и статских, Николай Павлович направился в Большую церковь Зимнего дворца. Церковь оказалась закрытой, тогда он вернулся через северные ворота в Малую церковь. Здесь великий князь приказал отцу Криницкому поставить аналой и положить на него Евангелие. Когда принесли присяжный лист, Николай Павлович приказал священнику читать его. Дрожащим голосом, задыхаясь от рыданий, он повторял вслед за священником слова присяги, отчетливо произнося имя нового государя Константина Павловича.

* * *

Услышав слова присяги, произносимые великим князем, Михаил Андреевич перекрестился и неспешно направился на половину вдовствующей императрицы. Лихой кавалерист, герой Наполеоновских войн, петербургский генерал-губернатор Милорадович собирался навестить Марию Федоровну сразу после получения известия о кончине императора Александра I, но встреча с Николаем Павловичем, которую он надеялся провести быстро, затянулась.

Миновав малую переднюю, он с волнение вошел в большой кабинет, куда недавно после молебна вернулась Мария Федоровна. Он видел ее в окружении фрейлин, шествующей от Малой церкви, когда сам сопровождал туда великого князя Николая. Вдовствующая императрица в его сторону не посмотрела.

— Царица! Милостивейшая государыня! Божественная! — прошелестел он пухлыми губами, едва предстал перед Марией Федоровной.

Михаил Андреевич не притворялся. Он откровенно восхищался вдовствующей императрицей, лицо которой, несмотря на переживания, сохраняло следы прежней красоты: тонкие, нежные черты, правильный нос и приветливая улыбка. Она уже успела переодеться после молитвы и принимала генерала в коротком декольте с высокой талией и с буфчатыми рукавчиками. Наряд ее завершал мальтийский крестик на черном банте, память о муже императоре Павле I.

— Расшаркался, — недовольно вспыхнула она, ее бледное продолговатое лицо исказила усмешка: — Хватит своими маслеными глазками моргать. Ты, милостивый государь, можешь перед дочерьми Майкова представления устраивать либо перед Катериной Телешевой, а меня не проймешь, я мертва, как каменная глыба. Лучше рассказывай, зачем сына моего Николая Павловича с толку сбил. Теперь после сего присяга по Константину пойдет по всем воинским частям, правительству, а там за столицей Москва потянется, другие. Куда торопился? Почему совет со мной не держал? Надо было весточку от Константина подождать. Коль он откажется, подтвердит свое отречение? Что тогда заведешь, а?

— Чего бояться, матушка, если у меня в кармане 60 тысяч гвардейских штыков. Я ведь не только военный генерал-губернатор Петербурга и шеф петербургской полиции, но и командующий гвардией. У меня генералы только и ждут указаний, — придерживая рукой шпагу, самоуверенно отрапортовал Милорадович.

— Ой, напугал, — махнула платком Мария Федоровна.

— Да я ведь ради вас, матушка, стараюсь, — попытался оправдаться Михаил Андреевич, быстро пробежав пальцами правой руки по пуговицам шитого золотом мундира.

— Что-то не заметила вашего старания, — настороженно произнесла она, взяв в руки украшенную драгоценными камнями шкатулку.

— Как же! — воскликнул петербургский генерал-губернатор. — Председатель Государственного совета Петр Васильевич Лопухин извещен и находится в полной готовности. В Российско-Американской компании ждут вашего согласия и готовы поддержать вас финансово. Адмирал наш прославленный Николай Семенович Мордвинов сегодня утром меня спрашивал: когда? Все от вас зависит.

— Понимаешь ли, — она качнула головой. — Указ мужа моего, императора Павла I, о престолонаследии не дает мне прав на престол при живых сыновьях.

— Государыня! — чуть не закричал Милорадович. — Мы с вами это уже обсуждали. Вы будете регентшей при сыне Николая Павловича Александре. И указ тут нам не помеха. У меня 60 тысяч… — Он прервался под насмешливым взглядом вдовствующей императрице и развел руками: — На все воля ваша.

— Надо дождаться ответа от Константина Павловича. Вы же сами того хотели, принуждая Николая Павловича к присяге. Признайтесь, вас кандидатура цесаревича тоже устраивает? — с усмешкой сказала Мария Федоровна.