Читать книгу "Тайная сила. Формула успеха подростка-интроверта - Эрика Мороз"

Перед отъездом мама помогла мне собрать чемодан. Мы положили туда шорты, сандалии, купальники, полотенца и… книги. Много-много. Взять их казалось само собой разумеющимся — мы были читающей семьей. По вечерам и выходным родители, братья, сестры и я сидели в гостиной, уткнувшись в свои книжки. Разговаривали мало. Каждый погружался в свой мир вымышленных приключений, но все-таки мы были вместе. Поэтому, когда мама клала мне в чемодан столько книжек, я представляла, что в лагере все будет так же, как дома, только лучше. Я уже видела, как, лежа в одной общей спальне в одинаковых ночнушках, мы — я и еще десяток моих новых подруг — упоенно читаем.

Но все вышло совсем иначе. Лагерь оказался полной противоположностью нашим тихим семейным вечерам. Жизнь в нем напоминала чей-то нескончаемый шумный день рождения. С разницей лишь в том, что я не могла позвонить оттуда родителям, чтобы те пораньше забрали меня домой.

В первый день вожатая собрала нас и сказала, мол, чтобы проникнуться лагерным духом, мы должны выучить кричалку и кричать ее каждый день до конца лета. Размахивая руками, как при быстрой ходьбе, вожатая проскандировала:

МЫ ШУМНЫЕ ДЕВЧОНКИ! ВЕСЕЛЫЕ ДЕВЧОНКИ! ШУМИМ И ВЕСЕЛИМСЯ! МЫ ШУМА НЕ БОИМСЯ!

После чего подняла руки, широко развела их и расплылась в ослепительной улыбке.

Да, такого я не ожидала! Мне и без того было весело, я радовалась, что приехала в лагерь, но зачем же заявлять об этом во всеуслышание? (И чем тут, собственно, гордиться? Разве хорошо быть шумной?) Я не знала, что и думать. Бодро проорав кричалку вместе со всеми, я поспешила найти тихий уголок, достала книжку и начала читать.

Однако через несколько дней ко мне подошла самая крутая девчонка из нашего корпуса и спросила, почему я все время читаю и почему такая «спокойная» — то есть не шумная. Я посмотрела на книжку, огляделась… Никто не сидел и не читал… кроме меня. Все смеялись, играли, кто-то бегал по лужайке с девчонками из других корпусов. Я закрыла книжку, убрала ее в чемодан к остальным книгам и не доставала до конца лета. Запихивая их под кровать, я чувствовала себя виноватой, словно книги нуждались во мне, а я их подвела.

Остаток лета я вместе со всеми вопила про шумных девчонок, старательно делая вид, что мне это нравится. Каждый день размахивала руками и улыбалась во весь рот, притворяясь веселой и общительной. А когда смена закончилась и я, наконец, воссоединилась с любимыми книжками, что-то изменилось. Я по-прежнему ощущала необходимость быть шумной в школе и даже с друзьями.

В начальной школе мы все знали друг друга, ведь были вместе с детского сада. Я догадывалась о своей робости, но со знакомыми ребятами чувствовала себя уверенно и даже однажды участвовала в школьном спектакле. Все изменилось, когда я перешла в среднюю школу. Там я оказалась новенькой среди незнакомых ребят, болтавших о чем-то своем. В школу меня отвозила мама: я слишком нервничала, оказываясь в автобусе с другими детьми. Двери в школу отпирались только после первого звонка, и если мы приезжали раньше, приходилось ждать на парковке. Школьники разбивались на группки, кто с кем дружил. Все знали друг друга и чувствовали себя совершенно нормально. А для меня та парковка была кошмаром.

Наконец звонил звонок, и мы бежали в школу. В коридорах царила еще большая суета, чем на парковке. Ребята бегали взад-вперед, уверенно шагали по коридору, явно чувствуя себя хозяевами школы. Мальчишки и девчонки обменивались новостями, хихикали. Я же выискивала в толпе знакомые лица, долго думала, не подойти ли поздороваться, а потом шла своей дорогой, так ничего и не сказав.

Но хуже всего бывало в столовой на большой перемене. По сравнению со столпотворением в ней толкотня в коридорах казалась раем! Сотни голосов отражались от массивных шлакобетонных стен. В зале стояли длинные узкие столы, и за каждым восседала смеющаяся, болтающая «компашка». Все в школе делились на компашки: улыбчивые, пользующиеся популярностью девчонки сидели в одном углу, спортсмены — в другом, зубрилки — в третьем. У меня голова шла кругом — куда там улыбаться и непринужденно болтать, как другие!

Знакомая картина? Думаю, не я одна столкнулась с такой проблемой.

Вот, например, Дэвис. Задумчивый, застенчивый парень, в первый учебный день в шестом классе он оказался в такой же ситуации. Будучи одним из немногих азиатов в школе, где учились в основном дети с европейской внешностью, он чувствовал себя неуютно: ему казалось, что все считают, будто он выглядит как-то не так. И настолько нервничал, что на продленке чуть ли не забывал дышать от волнения, пока остальные неторопливо рассаживались по местам. Наконец, он сел и попытался сосредоточиться на домашнем задании. Остаток дня прошел в том же духе: в переполненной столовой он, еле дыша, нашел свободное место и с облегчением выдохнул лишь на уроках, где царила тишина. Когда в половине четвертого прозвенел звонок, Дэвис чувствовал себя выжатым как лимон. Первый день в шестом классе закончился, он выжил. Правда, в автобусе по пути домой кто-то прилепил к его волосам жвачку.

На следующее утро Дэвис пришел к выводу, что в школе все дети совершенно счастливы. Все, кроме него.

Интроверты и пять чувств

Но постепенно все наладилось, хотя в тот — первый — день Дэвис не верил, что такое может произойти. Попозже я расскажу продолжение его истории. А пока хочу, чтобы ты понял: конечно же, не все дети в школе Дэвиса и в моей школе радовались первому школьному дню, хотя казались веселыми. Первые дни нового учебного года, даже если ты ходишь в свою школу уже сто лет, — испытание для всех. Просто мы, интроверты, сильнее реагируем на раздражители, а значит, приспособиться к ситуации нам сложнее.

Что это значит — «сильнее реагируем на раздражители»? Большинство психологов сходятся во мнении, что ничто так не влияет на опыт общения с людьми, как склонность к интроверсии или экстраверсии. И это справедливо для всех людей в мире независимо от культуры и языка, на котором они говорят. Это также означает, что интроверсию активно изучают, мы каждый день узнаем удивительные вещи. Например, нервная система у интровертов и экстравертов функционирует по-разному. Интроверт активнее реагирует на ситуации, связанные с общением, и на сенсорный опыт. У экстравертов же реакции приглушены, и для того, чтобы почувствовать себя в норме, они стремятся к внешним стимулам — яркому свету, грохочущим звукам. Им становится скучно, они не могут усидеть на месте, если их органы чувств недостаточно нагружены. Так уж они устроены: предпочитают более активное общение, то есть любят поболтать. Экстравертам необходимо находиться среди людей, энергия толпы их заряжает. Именно они всегда врубают музыку на полную громкость, любят приключения, щекочущие нервишки, и на уроках первыми тянут руку.

Мы же, интроверты, напротив, реагируем сильнее, а порой даже слишком сильно. Стимулирующая среда, например шумная школьная столовая, истощает нас. А расслабляемся мы и «подзаряжаем батарейки» в более спокойной обстановке — необязательно в одиночестве, но непременно среди родных либо в небольшой компании близких друзей.