Читать книгу "Загадка Кирова. Убийство, развязавшее сталинский террор - Осмунд Эгге"

После разгрома Зиновьева и Каменева быстро возникла новая оппозиция, куда вошли представители прежних оппозиционных группировок, в т. ч. Троцкий, Зиновьев и Каменев. Но глубокие про­тиворечия во взглядах сильно затрудняли формирование единой оп­позиции. Группа, известная как «объединенная оппозиция», также потерпела фиаско. В течение 1926-1927 гг. самые видные ее предста­вители потеряли все значимые партийные и государственные посты. В ноябре 1927 г. Троцкий и Зиновьев были исключены из партии, а в декабре того же года на XV съезде ВКП(б) такая же участь постигла Каменева и многих других сторонников оппозиции.

Зиновьев, Каменев и еще несколько человек, исключенных из партии, вскоре были в ней восстановлены, но только после того, как дали обещание воздерживаться от оппозиционной деятельности и подчиняться решениям ЦК партии. Однако Троцкий и большинство его сторонников отказались подчиниться. Троцкий в 1928 г. был вы­слан в столицу Казахстана Алма-Ату, а годом позже изгнан из Совет­ского Союза.

* * *

Спустя десять лет после революции 1917 г. партийная полити­ческая культура резко изменилась. До революции и какое-то время после нее политические вопросы открыто обсуждались партийцами, многие из которых были искушены в политике и довольно начитан­ны. Теперь же партийные собрания на местах посвящались внуше­нию принципов «генеральной линии» партии политически не зрелым рядовым партийцам. Запрет фракций в 1921 г. затруднял появление оппозиционных настроений в партии. Но поначалу несогласие с гене­ральной линией партии не считалось нелояльностью. Но постепенно несогласие начали определять как «уклон», а несогласных — имено­вать «антипартийными группами». Дискуссиями на партсобрани­ях дирижировали партийные инструкторы со стороны. Призывы к «единству» звучали все громче, а мнения, даже частично не совпадав­шие с «генеральной линией», подвергались резкой критике. Требова­лось полное подчинение; слово «оппозиция» стало ругательным.

Этим процессам способствовала и углубляла их угроза, которая, как считалось тогда, исходила от враждебного капиталистического окружения Советского Союза. В 1927 г. это противостояние достиг­ло апогея: всеобщий страх перед войной, вызванный напряженной международной обстановкой, привел, например, к разрыву диплома­тических отношений между Великобританией и Советским Союзом. Постоянно существовал страх перед внутренними врагами. Влияние партии в деревне оставалось слабым, поэтому большевики чувствова­ли себя чуждыми крестьянству. Это же относилось к интеллектуалам или «буржуазным специалистам», производственные и управленче­ские навыки которых были необходимы в силу нехватки партийных кадров. Это ослабление партийной демократии усугублялось измене­ниями в партийной организации. В конце 1927 г. в партии состояло около 1,3 млн членов и кандидатов. Только несколько тысяч из них вступили в партию до революции. Новыми членами были малообра­зованные, не искушенные в политике молодые люди[7].

Сталинская «революция сверху»

Во время гражданской войны в советском государстве была введе­на политика, получившая название «военный коммунизм», которая, в основном, сводилась к национализации промышленности, конфи­скации хлеба и других продуктов у крестьян и фактической ликвида­ции товарно-денежного хозяйства. Она преобладала до 1921 г., когда от нее отказались в пользу новой экономической политики (нэпа), который до определенной степени позволил возродить рыночную экономику. Были разрешены частные предприятия с числом сотруд­ников не более двадцати, а продразверстку заменили продналогом, что позволило крестьянам продавать излишки зерна на рынке. Нэп с самого начала ожидал успех: к 1927 г. национальное производство в СССР достигло довоенного уровня.

Но большевиков беспокоило влияние нэпа на общественно- политическую обстановку в стране. Процветала частная торговля, и вскоре появился преуспевающий класс торговцев и предпринимате­лей. В сельском хозяйстве, практически полностью основанном на частной инициативе, больше всего от нэпа выиграли относительно зажиточные крестьяне — кулаки. Следовательно, нэп привел к росту новых социальных слоев, интересы которых, по мнению большеви­ков, резко отличались от интересов рабочего класса.

Быстрый экономический рост в первые годы нэпа объяснялся, в первую очередь, возобновлением работы на многих предприятиях, закрытых во время гражданской войны и военного коммунизма. Ра­стущая экономика требовала новых капвложений, что и породило идею плановой экономики.

Первый из знаменитых пятилетних планов увидел свет в 1928 г. Его цель — индустриализация страны — была невероятно амбициоз­ной и входила в противоречие с существовавшими экономическими реалиями и рыночной экономикой нэпа. Помимо этого, неудовлетво­рительное снабжение городов продовольствием и нехватка зерна на экспорт ставили под угрозу индустриализацию. Экспорт зерна был источником поступления иностранной валюты, необходимой Совет­скому Союзу для покупки техники и оборудования для промышлен­ности по плану, до сих пор остававшемуся на бумаге.

Проведение нэпа подразумевало союз рабочего класса и крестьян­ства, и предполагалось, что оно должно было учитывать интересы по­следнего. Известен, или скорее печально известен, призыв Бухари­на к крестьянам: «Обогащайтесь!» Николай Бухарин был одним из ведущих идеологов партии и плечом к плечу со Сталиным боролся с левой оппозицией. Периодические кризисы заготовок заставили многих партийных вождей проявлять нетерпение. Крестьяне, удер­живающие излишки зерна, обвинялись в спекуляции и саботаже пя­тилетнего плана. В 1928 г. у крестьян начали массово отбирать хлеб, годом позже, зачастую с использованием насильственных методов, была проведена массовая коллективизация деревни.

Ускоренная индустриализация и (что немаловажно) насильствен­ная коллективизация привели к новому расколу политической вер­хушки. Бухарин и его сторонники в партийном руководстве, Алексей Рыков и Михаил Томский, выступили против принятого Сталиным курса. Они считали, что экономика должна развиваться более уме­ренными темпами, а крестьян необходимо стимулировать к увели­чению производства пряником, а не кнутом. Впрочем, эта «правая оппозиция» осталась в ЦК и в Политбюро в меньшинстве. В 1929- 1930 гг. они были смещены со своих постов и выведены из состава Политбюро.

Сталинская «революция сверху» имела и третью составляющую, известную как культурная революция. Во времена нэпа партийное советское руководство признавало, что советскому государству нуж­ны «буржуазные специалисты», и пыталось привлечь их к работе от­носительно высоким жалованьем и различными льготами. Однако уже в 1928 г. были предприняты атаки на буржуазных специалистов и вообще на буржуазные культурные ценности. Кампания началась в марте 1928 г. делом, возбужденным против группы инженеров из Шахтинского района Донбасса. Их обвиняли во вредительстве в до­бывающей промышленности и связях с иностранными державами.

Шахтинский процесс был первым в ряду печально известных по­казательных процессов, кульминацией которых явились «московские процессы» 1936-1938 гг. Шахтинский процесс проходил в Москве и вызвал гигантский общественный резонанс, потому что на нем при­сутствовали сотни журналистов и огромное количество зрителей. Заговор был сфабрикован органами госбезопасности. Поскольку явных улик не было, обвинение полагалось на признания обвиняе­мых. В качестве политического спектакля суд нельзя было назвать стопроцентно успешным. Многие обвиняемые заявили о своей не­виновности, а некоторые отказались от признаний, сделанных в ходе следствия. Но в качестве угрозы «буржуазным специалистам» про­цесс был достаточно эффективен. Он также положил начало ярост­ным нападкам на беспартийную техническую элиту, которая теперь была вынуждена занять оборонительную позицию в дискуссиях об экономической политике. Шахтинское дело было также частью борь­бы с политической оппозицией, противостоящей Сталину и пред­ставленной Бухариным и его сторонниками. Это и похожие про­цессы впоследствии помогли найти виновных в неудачах процесса индустриализации. Наконец, Шахтинский процесс использовался для демонстрации недостаточности революционной бдительности парторганизаций и профсоюзов[8]. За Шахтинским показательным процессом вскоре последовали другие, организованные по такому же сценарию. Наиболее известные из них дело Промпартии (1930) и дело «Метро-Виккерс» (1933).