Читать книгу "Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - Инаба Чихару"

Летом 1903 г., после многомесячного взаимного зондажа, начались прямые российско-японские переговоры о разделе сфер влияния в Маньчжурии и в Корее. Настаивая в ходе этих переговоров на обеспечении своих прав на северо-востоке Китая, Россия в то же время стремилась затруднить и ограничить присутствие Японии на Корейском полуострове. Контраргументам Токио Петербург не внял, переговоры быстро зашли в тупик, военное столкновение стало неизбежным. В последние предвоенные месяцы стороны продолжали дипломатический диалог формально, имея в виду выиграть время для окончания военных приготовлений. Япония прекратила их как только завершила подготовку и снаряжение своих военно-морских сил. Россия же осталась в должной мере неподготовленной.

4 февраля 1904 г.[4] русская Тихоокеанская эскадра вышла из Порт-Артура в открытое море на маневры, которые в Токио расценили как casus belli. В тот же день на секретном совещании у микадо было принято окончательное решение прекратить переговоры, разорвать дипломатические отношения с Россией и начать военные действия. Утром 6-го числа японские военно-морские силы покинули свою базу в Сасэбо и двинулись в поход; посланник в России Курино Синъитиро, по указанию Токио, вручил российскому министру иностранных дел ноту о разрыве отношений. Днем 8 февраля началась высадка японских войск в Корее, поздним вечером того же дня японские миноносцы атаковали русские суда на внешнем рейде Порт-Артура. 9 числа был опубликован манифест царя о начале войны, аналогичный документ за подписью микадо появился на следующий день — 10 февраля.

Приказ Кодама Гэнтаро

Японское дипломатическое представительство, учрежденное в Петербурге за несколько лет до этих событий, в числе прочего занималось сбором всевозможной информации о России. Однако было очевидно, что в случае начала русско-японской войны японские дипломаты должны будут покинуть российскую столицу и вообще выехать из страны. Поступление столь необходимых Токио сведений в таком случае грозило полностью прекратиться. Подобная перспектива особенно тревожила командование сухопутных сил. Поэтому еще 12 января 1904 г. на секретном совещании, посвященном вопросам подготовки к войне, руководство Генштаба приняло решение немедленно приступить к организации особой осведомительской сети для сбора военной информации о России. В тот же день заместитель начальника Генштаба генерал Кодама Гэнтаро по дипломатическим каналам направил на имя Акаси Мотодзиро, военного атташе Японии в С.-Петербурге, шифрованную телеграмму следующего содержания: «В крупнейших российских городах, таких как С.-Петербург, Москва, Одесса, разместить по два иностранных (не россиян) осведомителя. Это необходимо для того, чтобы, сравнивая два источника информации, делать более объективные выводы. Следовательно, важно, чтобы один из осведомителей не знал о существовании другого».

Генерал Г. Кодама, заместитель начальника Генштаба

Получив телеграмму Кодама, Акаси без замедления приступил к созданию требуемой разведывательной сети, однако реализовать приказ в полном объеме ему так и не удалось. Его практические действия в этом направлении были чрезвычайно осложнены непрерывной слежкой за ним российских спецслужб, которая была установлена под предлогом обеспечения личной безопасности официального представителя иностранной державы. Любой человек, вступивший в контакт с японским офицером, немедленно попадал в поле зрения наружного наблюдения; российский подданный затем подвергался строгому допросу в полиции. Зная все это, посланник С. Курино 14 января описал своему министру Комура Дзютаро условия работы Акаси в Петербурге и предложил иную схему организации сбора интересующей Токио информации в будущем. В случае открытия боевых действий, полагал он, было бы целесообразно использовать благоприятный для Японии настрой общественного мнения скандинавских стран и перебазировать японский разведывательный центр в шведскую столицу. Сходное с Курино мнение высказал посланник в Лондоне виконт Хаяси Тадасу, к мнению которого в Токио особенно прислушивались. Наконец, и сам Акаси сообщал своему токийскому начальству о возможности приобрести ценных осведомителей в Швеции. В итоге, по ходатайству МИДа, Кодама принял решение после начала военных действий с Россией перевести Акаси в Стокгольм, формально — в прежнем качестве официального военного представителя Японии.

С. Курино

Т. Хаяси

Акаси Мотодзиро: вехи биографии

Акаси родился в 1864 г. в г. Фукуока в северной части острова Кюсю. Свои исключительные интеллектуальные способности он начал проявлять еще в начальной школе (ее здание сохранилось и по сей день, находится в центре этого города), которую окончил первым учеником. В 1877 г., в 13 лет, он переехал в Токио и поступил сначала в военную подготовительную школу, затем (в 1881 г.) — в Военную академию, а с 1887 г. продолжил образование в Военном университете, причем везде добивался выдающихся успехов. По окончании университета в 1889 г. Акаси был направлен в Генштаб, где также довольно скоро сумел зарекомендовать себя с наилучшей стороны. Благодаря этому в 1894 г. он был командирован на стажировку в Германию. Однако его первый визит в Западную Европу продлился всего несколько месяцев — с началом японо-китайской войны он был отозван на родину и отправлен на театр войны в качестве офицера гвардии. По окончании военных действий Акаси вернулся на работу в Генштаб, был снова там замечен (на этот раз заместителем начальника Генштаба генералом Кавауэ Сороку) и направлен сначала военным наблюдателем на аннексированные США Филиппины, а в 1900 г. снова в Китай — на этот раз военным экспертом японской делегации на переговорах с Россией по итогам подавления «боксерского» восстания.

В январе 1901 г. Акаси отправился во Францию в качестве военного атташе, но в ноябре 1902 г. снова сменил место службы, переехав из Парижа в С.-Петербург. Своим назначением на этот важнейший пост он, вероятно, был обязан, во-первых, своим блестящим лингвистическим способностям (к тому времени Акаси свободно владел французским и немецким языками), а во-вторых, значительным опытом работы в области внешней политики. Уже тогда он, без преувеличения, входил в элиту японского офицерского корпуса и являлся одним из лучших в стране военных экспертов по внешнеполитическим вопросам. Первые попытки войти в контакт с российскими революционерами предпринимал еще его предшественник на посту военного атташе в российской столице Танака Гиити. Акаси без колебаний пошел по тому же пути в уверенности, что всякий враг самодержавия автоматически есть друг и союзник Японии.