Читать книгу "Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер"

Его отец был средним из трех братьев – Валамира, Тиудимира и Видимира, которые к концу 450-х гг. появляются в достаточно достоверных источниках как вожди большой группы готов, занимавшей до этого подчиненное положение, а с 440-х гг. на протяжении нескольких десятилетий до империи гуннов под властью Аттилы наводившей ужас на территории от стен Константинополя до окрестностей Парижа. Традиционное представление о роде Амалов, возникшее непосредственно из информации о том, что Теодорих закончил свои дни в Италии, основано на том, что он правил половиной всех готов – остготами, начиная по крайней мере с середины III в. н. э. Другую половину этого народа условно называют вестготами, и у них есть своя (во многом отдельная от их братьев, которыми правил род Амалов) история, тоже начавшаяся с III в. Но все это выдумка, порожденная пропагандой Теодориха. Величие династии Амалов, предшествовавшее феноменальным успехам Теодориха на самом деле, оказалось более скромным, чем то, что описывают современные толкователи, опирающиеся на более поздние притязания этого короля.

Во-первых, готы, оставшиеся в Центральной и Восточной Европе к 463 г., не были объединены. Помимо тех из них, что находились под властью отца Теодориха и двоих его братьев и обосновались в старой римской провинции Паннония на территории, расположенной вокруг озера Балатон, что в современной Венгрии, существовала другая большая группа родственных им готов, живших по договоренности в Восточной Римской империи во Фракии; довольно значительную третью группу возглавляли гунны (до 467 г.), и еще две отдельные и, по-видимому, меньшие по численности группы жили в Крыму и на восточном побережье Азовского моря. Точного числа людей, разумеется, никто не знает, но род Амалов мог возглавлять не более четверти всех готов Центральной и Восточной Европы, о которых нам известно на момент крушения власти гуннов. И это без учета совершенно реальной возможности того, что имелись и другие группы готов, о которых совершенно ничего не известно[9].

В равной степени важно то, что неоспариваемая власть братьев Амалов над паннонийскими готами была недавней. Один отрывок недопонятого рассказа из «Гетики» демонстрирует мнимое величие Амалов, запустивших руки в «историческую кассу». В этом отрывке описываются не некие успехи гунна – завоевателя готов (названного Валамвиром), а начало карьеры настоящего дяди Теодориха – Валамира. И эта картина мозаична. В ней Валамир – далеко не самый последний в длинной череде королей, осуществляющих власть над половиной всех готов; он локтями прокладывает себе дорогу, чтобы встать во главе группы других военных вождей. Валамир начинает с того, что лично убивает некоего Винитария и женится на внучке своей жертвы Вадамирке. В то же самое время последовательно истребляется другой соперничающий род, включающий отца (Гунимунда), двух братьев (Торисмунда и Генсемунда) и внука (сына Торисмунда по имени Беремунд). После различных смертей среди представителей старого поколения Генсемунд предпочел принять неизбежное и подчинился власти Валамира, тогда как Беремунд решил выйти из числа соперников и пошел своей собственной дорогой на запад. К концу 450-х гг. высокое положение Валамира и его братьев и даже их власть над паннонийскими готами были результатом тяжелой борьбы с многочисленными соперниками, которая закончилась, вероятно, после смерти Аттилы в 453 г., так как тот не терпел слишком могущественных правителей среди подвластных ему народов[10].

Фактически этот рассказ превращает историю династии Амалов в довольно знакомую историю, характерную для V в. Чтобы быть неоспоримым вождем большой группы воинов, требовались сильные рычаги власти. Существует много возможных вариантов, отличающихся в деталях, но всегда означающих политику кнута и пряника: достаточно грубой силы, чтобы удерживать потенциальных конкурентов от желания рискнуть направить против тебя оружие в сочетании с обильным потоком наличных денег, чтобы пехотинцы и военачальники среднего звена были довольны – на самом деле чтобы генерировать эту грубую силу. Но и то и другое, а особенно наличность, имели свойство быть в ограниченном количестве в несложной экономике, характерной для мира за пределами границ Римской империи в Европе до прихода гуннов. Например, при раскопках неримских поселений до 400 г. все, что вы, скорее всего, найдете, – это скромное количество серебра и почти полное отсутствие золота. И дело не в том, что тогда не было золота; оно было слишком ценным, чтобы класть его в могилы умерших или терять с той или иной регулярностью.

Неримские, в основном аграрные, экономики ежегодно производили также лишь небольшие излишки, на которые можно было содержать лишь относительно ограниченное число специалистов-некрестьян. В результате и профессиональные воины, и наличные деньги, на которые можно было купить их услуги, имелись далеко не в изобилии. И лишь в весьма необычных обстоятельствах (которые включали главным образом доступ к финансам Рима честными или нечестными способами) короли государств, расположенных по ту сторону границы Римской империи, могли накопить достаточную военную мощь, чтобы править на больших территориях. Не великие императорские династии, а небольшие королевства, управляемые, по сути, военачальниками, стали естественным веянием времени. А крупные гегемонии имели тенденцию являться временными и существовали, пока были живы их особенно эффективные лидеры. Возвышение и падение гуннской империи Аттилы изменило эту ситуацию двояко. Во-первых, в неримском мире за пределами границ империи произошел выброс золота, особенно на Среднедунайской равнине гуннов. Движимые богатства римлян были главной целью военных походов гуннов, будь то военная добыча или ежегодные ассигнования (субсидии), которые увеличивались с каждой победой гуннов и достигли максимума – 2000 фунтов в год. Все это не только явствует из текстов, но и подтверждается археологическими находками – новые богатства эры гуннов представлены в многочисленных захоронениях, изобилующих золотыми предметами. Когда в середине 450-х гг. гегемония гуннов начала ослабевать, обнаружились огромные богатства, из-за которых началась конкурентная борьба среди военных вождей вроде дяди Теодориха и его соперников, образовавших второй уровень руководства империей. И только благодаря богатству хотя и на короткий срок, но были поддержаны крупные политические структуры, возникшие из-за их конфликтов.

Во-вторых, даже после того как в середине 450-х гг. «отвалились» колеса империи гуннов, общее воздействие периода их власти – совместный результат побед Аттилы и большой концентрации людских военных ресурсов, которые он собрал для их достижения, – проявилось в том, что долгосрочное стратегическое равновесие сил на Дунайской границе должно было переместиться дальше от Римской империи. Властям Восточной и Западной Римских империй пришлось иметь дело с большими по численности и более эффективными в военном отношении вооруженными силами соседей. Это означало, что новые государства, образовавшиеся в 450-х гг. вокруг таких фигур, как Валамир, могли по праву (или не по праву!) сохранять доступ к богатствам Рима, занимая бывшие римские земли, на которых все еще существовала экономика более развитая, чем на любой другой территории за границей ранее могущественной империи, и устанавливая политические отношения с римским государством, которые включали выплату субсидий. По мере того как власть гуннов ослабевала – а это произошло удивительно быстро в течение десятилетия после смерти Аттилы, – и они прекратили тормозить процесс политической централизации среди подвластных им народов вроде готов, среди бывших подданных гуннов быстро образовались новые боеспособные группировки, постоянно враждовавшие между собой. Более того, они бросали алчные взгляды на «куски» бывшей Западной Римской империи и рассчитывали на потенциальные субсидии от Восточной.