Читать книгу "Голос сердца - Юлия Богатырёва"

— Нет! — ответил я с трудом сдерживая раздражение — я же сказал, мне это не интересно. И прекрати меня уговаривать, только бесполезно тратишь наше время. Уговори лучше Никиту. Чем не капитан?

— Ник уже задействован в другом проекте. Слышал что-нибудь о Всероссийской конференции бухгалтеров и аудиторов? Он там будет выступать с докладом от имени студентов нашей академии. Конференция будет проходить в тот же день, что и наш КВН. Не может же он быть в двух местах одновременно! Ну пожалуйста, соглашайся, если бы можно было его сделать капитаном, я бы тебя не просила.

— Извини, Лен, но я не могу. Найди кого-нибудь другого. И давай закроем эту тему.

Нестерова явно не рассчитывала, что я так долго буду сопротивляться ее уговорам и зло сощурила глаза:

— Ладно, не хочешь по-хорошему, значит будем по-плохому. У тебя на прошлой неделе почти сплошные прогулы. Я готова закрыть на них глаза и ничего не сообщать в деканат, если ты согласишься. Идет?

И вот тут — то меня понесло, раздражение копившиеся с самого утра прорвалось через баррикаду моего хлипкого самообладания и вылилось на старосту:

— Как можно быть такой тупой коровой?! Я же уже сказал, что мне нафиг не нужен этот КВН, у меня своих дел предостаточно! Я что непонятно говорю или у тебя что-то с ушами? И причем здесь мои прогулы? Только попробуй заявить об этом в деканат — это же надо до чего додумалась! Что, давно по башке своей дурной не получала?

Вот теперь Нестерова разозлилась уже всерьез и начала орать на меня в ответ. Не могу точно вспомнить, что она мне сказала, зато отлично помню, что обозвала придурком. Это меня окончательно взбесило. Конечно, Ленке неоткуда было знать, что после утреннего разговора с отцом у меня на это слова аллергия, но это ее не оправдывает. Нечего было мне угрожать, отстала бы раньше — ничего бы не случилось. А так я просто выпал из реальности и перестал соображать, что делаю. Все мои близкие друзья и родственники знают как опасно доводить меня до таких приступов бесконтрольной ярости. Даже моя мама не рискует связываться со мной, когда я в таком состоянии: она просто благоразумно замолкает и терпеливо ждет, когда я сам успокоюсь. Но у Нестеровой не хватило ума промолчать, что еще больше усугубило ситуацию. Страшно представить чем все это могло закончиться, если бы меня вовремя не остановили — наверное, раздробил бы Ленке кости на обеих руках. О том, что было бы потом даже задумываться не хотелось.

Вместо этого я попытался вспомнить, что было дальше. Вспомнилось, что меня кто-то позвал. В тот момент я почти ничего не видел из-за красного тумана ярости, заслонившего мне обзор, просто рефлекторно развернулся на звук своего имени и тут же наткнулся на прозрачно-спокойный взгляд синих глаз. В них не было ни страха, ни осуждения — только спокойная сосредоточенность. Для моего воспалённого мозга это был как ушат холодной воды — как раз то, что нужно, чтобы красный туман, заполонивший мой мозг слегка рассеялся. И только потом я разглядел обладательницу синих глаз. Вот это был действительно сюрприз! Вот уж никогда не подумал, что наша серая мышка Оля Соколова обладает такой смелостью. Или это была не смелость, а глупость? Ведь должна же она была понимать чем рискует, когда отвлекла меня от Нестеровой, или нет? Кажется она что-то сказала, вспомнить бы еще что именно. Хорошо запомнилась только интонация: тихое спокойствие, даже доброжелательность и ни капли осуждения. Вот это самообладание! Вот у кого стоило бы поучиться.

Но все-таки, что же она сказала? Кажется что-то про то, что я «перегнул палку». Тут она была абсолютно права, в чем я через секунду убедился, оглядев аудиторию: Нестерова ревела, остальные застыли с испуганными, потрясенными и осуждающими лицами, не решаясь даже пошевелиться не то, что попробовать заговорить со мной — словно я какой-то дикий зверь, готовый наброситься на них в любую секунду. Наверное, так и было: моя ярость превратила меня в зверя. Гнев на себя, на свою неспособность его контролировать затопил меня с новой силой. Единственным островком спокойствия в этом хаосе оставалась Соколова и я уцепился за ее взгляд как за спасательный круг. Как ни странно, она не подвела: не отодвинулась, не отвернулась, а продолжала спокойно смотреть, а потом сказала:

— Сейчас тебе лучше уйти — и опять Оля оказалась права. В таком состоянии, как у меня в тот момент, действительно лучше быть одному, чем окруженному толпой народа. Я решил последовать ее совету незамедлительно и быстро покинул аудиторию пока опять не наломал дров.

Да, дела… И что ж мне теперь делать? Допустим, мне удастся вымолить у Нестеровой прощение и в этот раз все закончится хорошо, но где гарантии, что это никогда не повторится снова? Не будет же Соколова вечно спасть меня (а заодно и всех окружающих) от приступов моей бесконтрольной ярости! Погоди-ка… А может это и есть выход? Может стоит попробовать ее уговорить присматривать за мной и вмешиваться в мои скандалы пока меня совсем не занесло?.. А что, было бы здорово! И мне, и окружающим стало бы жить намного проще. Вот только как ее уговорить? Я ведь о ней практически ничего не знаю (подозреваю, что и остальные знают не больше меня). На нее обычно обращают внимание, когда надо узнать расписание, отксерокопировать лекции или списать задание! В остальном она словно невидимка. Как же так вышло: вроде учился с человеком два года, видел почти каждый день, а заметил только сейчас? Я даже не знал, что у нее глаза синего цвета (красивые глаза, между прочим)! Надо будет за ней понаблюдать. Присмотрюсь повнимательнее, может и узнаю что-нибудь интересное.

Дальше сидеть в кафе не имело смысла. Тем более, что найдя оптимальное решение проблемы, мозг переключился на насущные потребности и зверски захотелось есть. Так что я покинул гостеприимный диванчик и отправился прочь из кафе на поиски чего-нибудь съедобного.

Понедельник, 13 октября 2003 г.

Ольга

Я нервно поежилась и через плечо посмотрела на Адама. Ну да, так и есть, он опять на меня смотрит… А вот теперь отвернулся. Ощущение настойчивого изучающего взгляда в спину сразу исчезло. И что ему от меня надо? Вот и делай после этого добрые дела — и зачем я только полезла спасать Нестерову? А главное совершенно не ясно чего от него дальше ожидать: может хочет поквитаться за то, что я вмешалась в его личные отношения со старостой? Вот так вот, дорогая, так тебе и надо — нечего было высовываться. Чтобы я еще раз когда-нибудь влезла в чужие разборки — да ни за что! Уж лучше прослыть трусливой и бесхарактерной, чем теперь сидеть как на иголках.

Ах, ну вот опять! Сколько можно на меня пялиться?! Я снова обернулась через плечо и сразу же наткнулась на внимательный и изучающий взгляд Адама. Я вопросительно вскинула брови, мол «чего надо?», а он лишь покачал головой, мол «ничего», и опять отвернулся.

Повышенное внимание Идолбаева к моей скромной персоне я заметила на следующий же день после инцидента с Нестеровой. Утро ознаменовалось тем, что Адам прилюдно извинился перед Леной и готов был пойти почти на все, чтобы загладить свою вину. Я все наблюдала со своего места, распложенного поблизости от знаменательного события, так что прекрасно все видела и слышала.