Читать книгу "Повседневная жизнь итальянской мафии - Фабрицио Кальви"

Перелом в отношении церкви к мафии наметился в 1982 году, в связи с убийством супругов Далла Кьеза. Архиепископ Палермо кардинал Сальваторе Паппалардо отслужил мессу, которую назвали «анти-мафиозной», ибо в ней слова Евангелия прозвучали как осуждение этой организации. В том же году кардинал возобновил церковную анафему на всех исполнителей и вдохновителей убийств, ранее провозглашавшуюся в 1944 и 1950 годах. В ноябре 1982 года Палермо посетил папа Иоанн Павел II. В своем выступлении он осудил убийства, но слово «мафия» при этом не было произнесено.

К тому времени произошли важные сдвиги в культурной ситуации на Сицилии. В 60-е годы во всей Италии были введены пенсионное обеспечение, общедоступная медицинская помощь, обязательное школьное образование для детей до 14 лет. Телевещание позволило многим людям познакомиться с иной, «цивилизованной» системой ценностей. Стал меняться менталитет. Характерно, что активный борец против мафии Джузеппе Импастато, убитый в 1978 году, был сыном «человека чести» из семьи Чинизи Луиджи Импастато. В октябре 1982 году христиане Палермо опубликовали открытое письмо, в котором, в частности, говорилось: «Что можно сказать о культурном отставании нашей Церкви, которой не удалось взвешенно и последовательно проанализировать феномен мафии?.. Нам представляется важным и насущно необходимым потребовать у нашего епископа созыва церковной конференции, на которой мы могли бы… вместе решить, что сегодня можно сделать для нового и свободного евангельского свидетельствования нашей Церкви — именно в связи с проблемами, которые ставят перед нами власть и насилие мафиози».

9 мая 1993 года в Агридженто папа произнес историческую инвективу против мафии.

В октябре 1993 года был убит священник прихода Бранкаччо (в Палермо) Пино Пульизи. На протяжении многих лет этот мужественный человек боролся с мафией очень действенным средством — пытаясь улучшить жизнь своих прихожан, добиться того, чтобы в его квартале построили среднюю школу, библиотеку, спортивную площадку, отремонтировали церковь. Он писал властям: «Без школы не может быть будущего для наших ребят, и именно поэтому мы просим среднюю школу для нашего квартала. Многие подростки избегают обязательного школьного образования и выбирают своей учительницей улицу. Они становятся жертвами волны насилия, спастись от которой очень трудно». Пульизи не «облегчал души» мафиозных главарей, как это делал, например, падре Фриттита, но и не закрывал ни перед кем путь к покаянию. Он обращался к мафиози так: «Двери церкви распахнуты, вы наши братья, в этой церкви вас крестили. У этого квартала, у ваших семей может быть совсем другая жизнь».

После ареста Фриттиты впервые началась дискуссия о выработке единой церковной политики в отношении мафии. По поручению кардинала Ди Джорджи пять теологов Палермского университета подготовили перечень проблем, которым предстоит стать предметом обсуждения. Главный смысл этого документа заключается в том, что Церкви подобает бороться с мафией собственными, специфическими средствами, отличными от тех методов, которыми пользуется политическая власть или гражданское общество. Эти средства — «прощение, милосердие, бескорыстная любовь». Отныне речь идет не о решении какого-либо священника, но о комплексных, органичных действиях всей Церкви.

Одна из наиболее актуальных проблем — проблема покаяния. Может ли священник встречаться с мафиози, например, если тот скрывается от полиции? Как он должен себя вести, чтобы не стать пособником преступника? По мнению теологов, священник не обязан посещать мафиози, скрывающегося от правосудия, за исключением того случая, когда тот пребывает на пороге смерти. Но, так или иначе, священник имеет право выполнить свой долг в отношении мафиози только один раз — и должен употребить все свое влияние, чтобы склонить его к покаянию. В чем должно заключаться это покаяние — в разрыве с мафией или в готовности сотрудничать с законом, называть имена своих сообщников? По данному вопросу единого мнения пока нет.

Другая важная проблема касается взаимоотношений священников с епископом. Теологи считают, что епископа необходимо извещать обо всех неординарных ситуациях.

Третья проблема — проблема таинства Евхаристии. Оно не может свершаться в «подпольной» церкви, ограничиваться чисто церковным ритуалом, поскольку предполагает единение всех верующих христианской общины. Необходимым условием совершения этого таинства, следовательно, должно быть истинное раскаяние преступника.

Книга Фабрицио Кальви, опубликованная почти одновременно на итальянском и французском языках, посвящена переломному моменту в истории сицилийской мафии — переходу от традиционных структур организованной преступности к структурам «современным» и конфликту между теми и другими. В определенной мере этот процесс сопоставим с тем, что происходит сейчас, тридцать лет спустя, в России: с взаимоотношениями между «ворами в законе» и лидерами преступного мира «новой формации», с борьбой преступных группировок за передел сфер влияния, с распространением новых видов преступного бизнеса[2].

Книга Кальви читается как захватывающий роман еще и потому, что у нее есть определенный сюжет: в центре повествования находятся судьбы нескольких ключевых фигур сицилийской мафии, в том числе Томмазо Бускетты, признания которого, психологически мотивированные нарушением неписаного кодекса чести во время войны сицилийских кланов в 80-х годах, впервые сделали достоянием гласности внутреннюю структуру мафии и позволили привлечь к суду многих ее главарей.

Другой, но столь же реальный персонаж книги — рядовой «боец» Общества. Проследив за его неудавшейся карьерой, читатель сможет получить достаточно полное представление и об иерархии отношений в мафиозной «семье», и о некоторых обрядах мафии, и о типичных способах организации преступлений.

Татьяна Баскакова[3]

Леонардо Шаша

«Мафия — это…»

Памяти почтенного Рокко Кинничи

Первый словарь сицилийского диалекта, в который включено слово «мафия», — словарь Трайны, изданный в 1868 году. В нем это слово представлено как новый термин, завезенный на Сицилию жителями Пьемонта, то есть чиновниками и солдатами, появившимися здесь в результате восстания Гарибальди, хотя не исключено, что сам термин происходит из Тосканы, где maffia (с двумя «ff») значит «нищета», а словом smaferi обозначают сбиров, то есть полицейских агентов. Трайна полагает, что оба эти слова и их значения сближает тот тип людей, которых на Сицилии и называли мафиози. Мафиози обладает самоуверенностью и надменностью сбира, но это одновременно и отверженный, поскольку «воистину нищим можно назвать того, кто почитает себя великим человеком исключительно благодаря грубой силе; это обнаруживает в нем великую грубость, то есть то, что на деле он является не чем иным, как великой скотиной». Следовательно, мафия — это «видимость отваги и твердости духа». И ничего больше. Так же считал и один из самых крупных специалистов по сицилийским народным традициям Джузеппе Питре из Палермо (1841–1916): «Мафия — это не секта или организация, у нее нет ни правил, ни уложений. Мафиози же — это не вор и не бродяга, и если в связи с новыми веяниями этот термин применяют теперь к ворам и бродягам, то только потому, что у не слишком образованной публики не было достаточно времени, чтобы понять значение этого слова, к тому же обычно она не утруждает себя знанием того, что, в отличие от вора или бродяги, мафиози бывают исключительно храбрыми и твердыми людьми, людьми, которые никогда не попадаются на удочку, и в этом смысле быть мафиози — важно и даже нужно. Мафия — это сосредоточенность на самом себе, чрезмерное полагание на собственную силу — первого и последнего арбитра в любом деле, в любом конфликте, материальном или идейном; отсюда — нетерпимость по отношению к чужому превосходству, а еще более — к чужому высокомерию. Мафиози хочет, чтобы его уважали, и почти всегда сам уважает других. Если он оскорблен, то он не полагается на закон, на правосудие, но самолично его вершит; когда же ему для этого недостает силы, он действует с помощью других людей, которые чувствуют так же, как и он». Питре, в отличие от Трайны, снимает с мафиози обвинение в грубости и высокомерии, приписывая их «другим», тем, против кого мафиози восстает; таким образом, получается, что мафия якобы не что иное, как свободолюбие, горделивое противостояние унижению от сильных мира сего, а также противопоставление личной силы слабости закона и общественных институтов.