Читать книгу "Притворись, что не видишь ее - Мэри Хиггинс Кларк"

Дверь открыла мама.

— Кит на кухне. Джей уехал за детьми, — сообщила она, обняв Лейси. — У нас гость, пойдем, я вас познакомлю.

Удивившись, Лейси вошла в гостиную и увидела незнакомого мужчину: он стоял у массивного камина и потягивал из бокала коктейль. Раскрасневшаяся от смущения мама представила: Алекс Карбайн. Сказала, что знакомы они уже много лет, а недавно случайно встретились вновь.

— Джей продал ему большую партию оборудования для нового ресторана, который Алекс недавно открыл в городе на Западной 46-й улице.

Лейси поздоровалась с ним за руку и окинула оценивающим взглядом. «Лет шестьдесят, — подумала она, — мамин сверстник. На вид обеспеченный, вполне приличный мужчина. А мама прямо трепещет от волнения. Что здесь творится?» При первой же возможности она вышла в кухню, где Кит готовила салат.

— И как давно это продолжается? — спросила она у сестры.

Со стянутыми на затылке белокурыми волосами Кит невероятно похожа на модель с обложки журнала «Марта Стюарт», подумала Лейси. Улыбнувшись, Кит ответила:

— С месяц, наверно. Он ничего так. Джей его однажды на ужин пригласил, а мама как раз у нас была. Алекс вдовец. Всю жизнь занимается ресторанным бизнесом, но этот ресторан — его первая собственность, как я понимаю. Очень даже милый ресторанчик.

Хлопнула входная дверь, и они обе вздрогнули от неожиданности.

— Готовься, — предупредила Кит. — Джей привез детей.

Когда Тодду исполнилось пять, Лейси стала брать его, а позже и остальных детей на прогулки по Манхэттену — показывала город, каким узнала его от отца. Такие вылазки между собой они прозвали «днями Джека Фаррелла», и в эти дни было все: от бродвейских дневных представлений (она уже пять раз посмотрела постановку «Кошек») до походов в музеи (самым любимым стал Музей естествознания со всеми его скелетами динозавров). Они вдоль и поперек исследовали Гринвич-Виллидж, ездили в трамвайчике до парка на острове Рузвельта, на пароме добирались до острова Эл-лис, обедали на верхушке Всемирного торгового центра, а в «Рокфеллер-Плаза» катались на коньках.

Мальчики встретили Лейси шумно, бурно и радостно — как обычно. Бонни, все такая же робкая и застенчивая, тихонько прижалась к ней и призналась:

— Я так по тебе соскучилась.

Джей с ходу сделал комплимент, сказал, что Лейси отлично выглядит: видно, месяц в Восточном Хэмптоне пошел на пользу.

— Еще бы, месяц дивного траходрома, — ответила Лейси, злорадно отметив про себя, как зятя передернуло. Джей ненавидел сленг до претенциозности.

За ужином Тодд стал расспрашивать Лейси о делах нью-йоркского рынка. Работа тети и недвижимость явно завладели юношеским воображением.

— Дела пошли заметно лучше, — ответила она. — По правде говоря, сегодня я взялась за новую квартиру. — Она рассказала об Изабель Уоринг и заметила, как Алекс Карбайн внезапно оживился и заинтересовался. — Так вы знакомы с ней? — спросила Лейси.

— Нет, — ответил он. — Но знаком с Джимом Ланди, и дочь их видел, Эмили. Красивая девушка. Ужасная трагедия.

— Джей, ты ведь тоже по работе с Ланди встречался. Должно быть, и Эмили видел. Она частенько в ресторан заглядывала.

Лейси с изумлением смотрела на густо краснеющего зятя.

— Нет. Никогда ее не видел, — отрезал он, и в голосе его зазвучали гневные нотки. — С Джимом Ланди мы встречались, да, работали вместе. Кому барашка отрезать?

* * *

В семь вечера бар кишел людьми — подтягивались желающие поужинать. Джимми Ланди понимал, что ему следует спуститься к посетителям, но настроения не было. День выдался ужасный: позвонила Изабель, и вернулась депрессия — ему виделась Эмили, сгорающая заживо в опрокинутой машине.

Дрожащие косые лучи вечернего солнца проходили сквозь высокие окна и заливали кабинет в роскошном особняке на Западной 56-й улице. В этом особняке тридцать лет назад Джимми открыл свой ресторан «Венеция».

Он выбрал место, где прежде безуспешно открывались три других ресторана. После свадьбы Джимми и Изабель снимали квартиру на втором этаже особняка. Теперь же все здание принадлежало только ему, а ресторан «Венеция» стал популярным на Манхэттене.

Сидя за огромным старинным столом, Джимми пытался понять, отчего ему так не хочется спускаться вниз. Дело не только в звонке бывшей супруги. Стены ресторана были отделаны росписью, идею он позаимствовал у конкурента — ресторана «Берег Басков». На стенах красовались виды Венеции, и в первых же фрагментах появлялась Эмили. Ей было два года, когда художник написал ее в окне Дворца дожей. Дальше юной Эмили поет серенаду гондольер; в двадцать лет — она переходит мост Вздохов, в руках ноты.

Джимми осознавал, что ради собственного спокойствия хорошо бы изменить роспись на стенах, но как Изабель не могла поверить в случайную гибель дочери, так и Джимми тосковал по Эмили: ему нужно было ощущать на себе ее взгляд, чувствовать ее рядом, каждый день.

Джимми был смуглым мужчиной шестидесяти семи лет, среднего роста, волосы его все еще сохраняли природный темный цвет, задумчивый взгляд и непослушные густые брови делали его лицо циничным. Крепкое мускулистое тело говорило о прекрасном здоровье. Он отлично знал, что за глаза болтали клеветники: все его пошитые на заказ костюмы все равно что деньги на ветер — масть чернорабочего ничем не скроешь. Он слегка улыбнулся, вспомнив, каким негодованием вспыхнула Эмили, когда впервые услышала такое замечание.

«Тогда я сказал ей, чтобы не обращала внимания, — тепло подумал Джимми. — Объяснил, что могу купить и продать добрую половину этих умников, а именно это самое главное».

Он покачал головой, вспоминая прошлое. Теперь он, как никогда, понимал, что это не самое главное, хоть и по-прежнему заставляет подниматься по утрам.

Последние месяцы он только и держался тем, что целиком и полностью сосредоточился на строящемся в Атлантик-Сити комплексе казино и гостиницы.

— Дональд Трамп отдыхает, — сказала Эмили, когда отец показал ей архитектурный проект. — Может, назовем комплекс «У Эмили», а я выступать там буду — эксклюзивно, так сказать, паппино?

Ей было десять лет, когда во время поездки в Италию она где-то подцепила это слово и с тех пор ласково называла им отца. То есть папочкой она уже его больше никогда не звала.

Джимми вспомнил, что ответил ей:

— Ты прекрасно знаешь — хоть сейчас все афишами заклею. Но тебе лучше со Стивом сначала поговорить. У него тоже немалые деньги в Атлантик-Сити вращаются, к тому же большинство решений я оставляю за ним. Ладно, может, позабудем все эти карьерные штучки. Как насчет того, чтобы замуж выйти и подарить мне пару внучат?

Эмили рассмеялась.

— Ну, паппи-и-и-ино, дай же мне еще пару лет. Мне так нравится моя жизнь.

Он вздохнул, припомнив ее смех. Теперь о внуках можно позабыть навсегда, подумал он. Не будет малышки с золотыми кудрями и карими глазами, не будет мальчугана, не будет наследника.