Читать книгу "Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени - Джеймс Берк"

Поражение картофеля фитофторой впервые зафиксировали на атлантическом побережье США в 1842 году. Тремя годами позже случай повторился. По всей видимости, во время второй вспышки зараженный картофель и попал в Европу. Осенью 1846 года болезнь добралась до Ирландии. Фитофтора оказывала страшное действие: внешне здоровые клубни за какую-нибудь пару дней превращались в зловонное гнилье.

Клипер «Тайпин» опережает «Ариэль» в гонке 1866 года. Благодаря новому плану парусности клиперы развивали невероятную по тем временам скорость. Вместо трех привычных гиков на каждой мачте клиперы несли по четыре, а новые разрезные паруса позволяли быстро менять площадь парусов и маневрировать в штормовую погоду

Споры грибка фитофторы распространялись стремительно. В течение нескольких месяцев обочины ирландских дорог были устланы телами умерших. Голод был настолько чудовищным, что в пищу шли трупы. Те, кому удалось выжить, ослабевали и становились жертвами дизентерии, тифа и холеры. Смерть и опустошение приобрели такой масштаб, какого Европа не знала со времен Черной смерти — пандемии чумы XIV века. От голода умерло около миллиона человек, столько же эмигрировало, и население Ирландии в одночасье сократилось наполовину. Британское правительство с опозданием констатировало, что без срочной помощи извне Ирландия обречена. Англия не могла обеспечить такие объемы поставок, и было решено отменить законы XVII века, запрещающие ввоз продовольствия в Великобританию на иностранных судах, чтобы дать возможность американским военным кораблям (со снятыми пушками) доставлять зерно в ирландские порты.

Законодательство, определявшее, каким судам можно ввозить товары в Англию, а каким нельзя, было призвано защитить английских судовладельцев и обеспечить им монопольное положение. Это являлось обычной практикой в Европе начала эпохи колониализма — таким образом метрополии сосредотачивали в своих руках прибыльную торговлю с колониями. В начале XIX века, когда США получили независимость, Великобритания еще сильнее ужесточила импортные ограничения, чтобы защитить своих фермеров от притока дешевого американского зерна.

Британия тем временем быстро шла по пути индустриализации, ее население стремительно увеличивалось. Протекционистские импортные пошлины лишь ухудшали положение дел. К примеру, если в случае дефицита или неурожая импортировалось зерно, то оно облагалось налогом, в результате чего его стоимость уравнивалась со стоимостью местного зерна. Это было выгодно английским землевладельцам (имевшим политическое влияние), но невыгодно потребителям (которые политического влияния не имели).

Когда в Ирландии разразился голод, препятствия на пути свободной торговли, распространившиеся к тому времени на все категории товаров, стали мешать английским предпринимателям, которые вынуждены были закупать дорогую отечественную продукцию, а не дешевую импортную. Это негативно сказывалось на промышленном росте, ограничивало создание новых рабочих мест и таким образом обостряло социальную напряженность. Города наполнялись прибывшими в поисках работы людьми, которые готовы были к бунту, когда не могли найти ее.

Набирало обороты движение в пользу свободной торговли, известное как Лига против хлебных законов. Одним из ее основателей стал Ричард Кобден, фабрикант из Манчестера, который выступил с подкупающе простыми тезисами. Свободная торговля зерном, по его словам, будет способствовать снижению цен на хлеб, соответственно, это приведет к удешевлению рабочей силы. Сокращение зарплатных издержек повысит конкурентоспособность английских производителей на международном рынке, что в свою очередь позволит дальше расширять производство и нанимать большее количество работников. Кобдену и его единомышленникам удалось мобилизовать общественное мнение, и в 1841 году лига приняла решение отстаивать принципы свободной торговли на парламентских выборах. Чтобы получить поддержку избирателей по всей стране, были разосланы тысячи брошюр и листовок.

Эта тактика имела успех, и к 1844 году избирательный фонд Лиги против хлебных законов составлял солидную сумму в сто тысяч фунтов стерлингов. Чтобы обеспечить выход на влиятельную столичную прессу, лига открыла отделения в Лондоне.

Все это происходило за год до голода в Ирландии. Когда бедствие разразилось, пресловутые «хлебные законы» были отменены. Однако законодательные изменения, спасшие Ирландию, стали возможны только благодаря приведенным лигой неопровержимым аргументам в пользу реформ. Важнейшим фактором успеха было то, что противникам хлебных законов удалось получить массовую общественную поддержку. И тут снова — один из пресловутых «зигзагов истории»: реформаторы смогли мобилизовать общественное мнение только потому, что для обнародования информации о пороках действующей системы (в том числе о взятках, которые министры получали за освобождение от импортных налогов) использовали новый способ коммуникации. Способ этот обязан своим рождением другому реформатору, человеку по имени Роуленд Хилл, вскрывшему еще один источник коррупции в парламенте.

Хилл начинал как преподаватель (с радикальными, но не оформившимися взглядами) в воскресной школе Джозефа Пристли, затем он открыл собственное учебное заведение — школу Хейзелвуд в Бирмингеме. Программа школы была современной, само здание имело центральное отопление, газовое освещение и настоящую научную лабораторию. Открытие Хейзелвуда было громким событием, и в школу специально приезжали с визитами такие выдающиеся реформаторы своего времени, как Джереми Бентам, Роберт Оуэн и Томас Мальтус.

Впоследствии эти люди станут союзниками Хилла в борьбе. Началось все с того, что Хилл задумался об усовершенствовании почтового сообщения и спровоцировал скандал, связанный с франкированием корреспонденции.

В течение нескольких лет, исключительно своими силами и средствами, Хилл изучал особенности английской почтовой системы и обнаружил, что члены парламента злоупотребляют правом льготного франкирования, то есть бесплатной пересылки почты, и используют его в сугубо личных целях. Встречались, например, такие незаурядные почтовые отправления: пара гончих псов, корова, несколько окороков, две служанки и пианино. Подобные нарушения стоили британской казне умопомрачительных сумм — около миллиона фунтов в год.

Неэффективность в работе почты приводила к большим затратам времени, а главное, денег, что мешало развитию бизнеса и промышленности. К примеру, стоимость отправки письма зависела не от его веса, а от количества листов бумаги. Люди исписывали весь лист — и оборот, и поля, все шло в дело. Тарифы на пересылку зависели от расстояния между отправителем и получателем. Почтальон, помимо собственно доставки корреспонденции, занимался и сбором платежей с отправителей по домам и учреждениям. В итоге на доставку шестидесяти семи писем уходило до полутора часов. Хилл подсчитал, что если освободить почтальона от сбора денег, то за те же полтора часа он сможет доставить пятьсот семьдесят писем, да к тому же избежит риска быть ограбленным.