Читать книгу "Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эхо Москвы» - Алексей Венедиктов"

Вот так в 1990 году я пришел на «Эхо Москвы» всего на десять дней, а задержался здесь (пока что) на двадцать восемь лет.

Алексей Венедиктов

главный редактор

«Эха Москвы»

Часть 1. Прошлое

Развал СССР и ГКЧП

19 августа 1991 года утром я оказался в поезде Москва – Рига. Я уехал в отпуск. И поездная бригада сообщила о событиях в Москве. На подъезде к Риге я видел эти танки или боевые машины – они там эшелонами стояли. Поэтому, как только смог, я вернулся в Москву. 20-го и вернулся – хотя билетов и не было. И главред Сережа Корзун сразу же послал меня в Моссовет, где был один из центров сопротивления путчистам. А ночь с 20-го на 21-е – ту самую ночь – я провел в Белом доме. И 21-го весь день был там, 22-го…

Может, потому, что мы уже все были в возрасте, уже пожили при советской власти. Мне сказали идти в Белый дом – я пошел. Сказали бы, что надо брать интервью у бен Ладена – значит надо брать интервью у бен Ладена.

Работали мы на «Эхе Москвы» абсолютно профессионально, хотя я тогда получил свой первый и единственный выговор за то, что у нас в эфире не было членов ГКЧП. То есть освещение получилось однобоким. «А сами путчисты где?» – спрашивал Корзун. Я говорю: «Их не было в Белом доме, Сережа». Он говорит: «Ничего не знаю. Должно быть представлено две стороны». Но я-то был в одном месте. Несправедливый выговор. До сих пор переживаю, хотя уже целых двадцать семь лет прошло.

Сложить какую-то целостную картину из того, что тогда происходило, до сих пор не могу – все видится какими-то урывками, эпизодами, на эмоциях. Возможно, еще и потому, что такой драйв был, пацанский – мы же тогда были пацаны и вели себя соответственно по-пацански.

Вспоминается, как в ночь на 21 августа на четырнадцатом этаже Белого дома мы, четыре журналиста, пьем кофе, свет погашен. Нас предупредили: на крыше напротив снайперы, поэтому сидим под столом на полу и не знаем, что происходит вокруг. Понимаем, что не сегодня завтра, а может, и через пять минут сюда ворвутся, уложат, застрелят, что-то за стеной громыхает… «А до смерти – четыре шага…», как пелось в песне времен войны, и мой друг Сережа Пархоменко, который теперь всем хорошо известен, обращаясь к одному из коллег, говорит: «Слушай, у тебя, я знаю, сахар есть – не поделишься? Я просто несладкий кофе не пью», но тот человек, который сейчас прекраснейшим образом существует на российском телевидении, ответил: «Нет-нет, я сам с сахаром буду…» – и высыпал его себе в чашку… Это был последний сахар. В моих воспоминаниях весь путч на этой «сладкой» истории завязан.

Другая история: я бродил по Белому дому и вдруг наткнулся на Мстислава Ростроповича. Конечно, знал его в лицо, потому что видел по телевизору, и вот смотрю, какой-то знакомый мужик с такой дурой-виолончелью сидит, а у него на плече спит телохранитель – сцена была замечательная.

Вот из таких эпизодиков все и складывалось: никакого героизма – банальная, физически тяжелая работа была. Хасбулатова вывел – ура! Где Ельцин? Давайте его искать – это и была история.

Хасбулатова, тогда председателя Верховного Совета РСФСР, в прямой эфир я исхитрился вывести по «проводу», по телефону: мобильников же не было. Закончилось все, как сейчас помню, в 21:15, я вышел из его кабинета, а охрана, которая в приемной сидела, сказала: «О! Только что по программе «Время» вас показали. Вас закрыли». «А!» – махнул я рукой. Действительно, последний, третий указ ГКЧП посвящался нам – о закрытии «Эха Москвы».

Вообще, за те три дня нас трижды отключали от эфира. Утром 19-го числа в студию зашли представители, видимо, Комитета государственной безопасности и шепотом попросили ведущего Сергея Корзуна выключиться из эфира. Когда ведущий отказался, внезапно через десять минут пропал звук. Потом благодаря действиям российского руководства нас включили в эфир, после чего специальная группа искала то место, где мы присоединились к эфиру. Специальная группа спецслужб – они просто разомкнули провод, который шел от нас к передатчику. Наши техники долго чесали в затылке и придумали выходить по телефонному проводу. Просто телефонная линия соединилась с передатчиком, там воткнули два шнура, связали два узелка и выходили в эфир по телефону. Не надо было выпускать указы по закрытию «Эха Москвы» – мы их сами закрыли!

При этом ГКЧП не был, как сейчас многие представляют, какой-то опереттой. Сохранились их распоряжения и записки – были подготовлены и в разные места направлены спецгруппы, и некоторые командиры высшего звена вокруг председателя КГБ Крючкова говорили, есть документы, подтверждающие это, что «против толпы будем применять оружие». Не было бы это никакой опереттой, если бы офицеры группы «Альфа», причем не руководящие, а из среднего звена, не сказали: «Мы стрелять не будем». И этот архив, к сожалению, до сих пор не весь открыт так же, как не полностью открыт архив Великой Отечественной войны. Но будем надеяться – придет время и для этого…

Несколько лет назад на Украине сделали великую вещь, открыв все архивы КГБ. Поскольку очень много телеграмм шло из Москвы, теперь по украинским архивам можно изучать, как это было. К сожалению, сейчас архивы в России закрываются, вернее, доступ становится все сложнее, да и увольняются архивисты, которые в 90-е годы рассекречивали документы. Но даже тот объем, что уже опубликован, позволяет внимательным, наблюдательным людям, независимо от их политических взглядов, делать свои выводы. Эти выводы могут быть разными, но, прочитав эти документы, игнорировать их уже невозможно.

Судя по документам ГКЧП, их решениям, стенограммам заседаний, справкам, которые они писали, – мы сейчас жили бы в Северной Корее. С одной партией и одним телевизором. Не было бы никакого Интернета. Конечно, может быть, я упрощаю, но из документов, оставшихся после них, следует, что они хотели уйти где-то в 79-й, 80-й год, даже не во времена Андропова – в брежневские времена. Студенты – на сбор урожая, ученые – на сбор урожая… Они просто не понимали, что мир становится другим, и сами ускорили распад СССР.

* * *

Горбачев пытался договориться с гэкачепистами, впрочем, он со всеми пытался договориться, и тоже потерпел поражение. Незаконное создание ГКЧП, безусловно, ускорило развал Советского Союза. Все уже забыли, но 21, 22, 23 августа, да и 19-го тоже лидеры союзных республик говорили: «Вы там, в Москве разбирайтесь сами…» И стали объявлять независимость, по списку – от Азербайджана до Украины. Очень интересны воспоминания тогдашних лидеров этих республик. Понятно, что любые воспоминания как-то препарируются в момент написания или после. Но интересно читать, как Украина, Белоруссия, Армения пытались отгородиться от Москвы. К сожалению, глава Азербайджана Гейдар Алиев воспоминаний не оставил, но в Баку тоже все было интересно. Это ускорило центробежный процесс развала СССР. После объявления ГКЧП лидеры республик поняли, что их возьмут за горло. Поэтому гэкачеписты стали главными виновниками распада Советского Союза в той форме, в какой он произошел.

Советская пропаганда в свое время так писала о германских реваншистах: «Ничего не поняли, ничему не научились». То же самое можно, наверное, сказать и о гэкачепистах. А ведь история однозначно свидетельствует: когда империя становилась унитарной, она разваливалась. Если взять историю Российской империи, то катастрофа 1917 года была во многом предопределена политикой не Николая II, а его предшественников – Александра II и Александра III. Вся их внутренняя политика – уничтожение прав окраин, уничтожение конституции Польши, уничтожение финляндской и кавказской самостоятельности, запрет украинского языка. Революция, когда все окраины выступили против центра, стала закономерным итогом. Все окраины в 1917-м выступили против центральной власти, а не только несчастные дехкане или польские крестьяне. Почему революционеры в основном были уроженцами именно окраин? Потому что у этих народов унитарно отнимали права. 1991 год – это та же самая история. Руководителями республик (республиканскими секретарями, партийными деятелями) развалившегося Советского Союза были в основном ставленники Москвы, но та же Москва всё у них отнимала и не делилась с ними. Сейчас Путин начал отдавать хоть какой-то контроль за региональными денежными потоками в сами регионы. И это правильно. Именно это важно для них. Поэтому я не сторонник унитарного государства. Дальнейшая унитаризация приведет к развалу страны, который уже дважды был в истории России.