Читать книгу "Дом до свиданий и новые беспринцЫпные истории - Александр Цыпкин"

— Саша, а в честь чего эти ваши грядущие выходные?

— День труда.

— День чего???

Я был горд из-за того, что, пожалуй, впервые ко мне прислушались и выступил в притягательной роли «бывалого». Первый шаг к катастрофе почти всегда.

— Труда.

— Вы отмечаете день труда выходным?

— Четырьмя.

— И что вы делаете?

— В основном пьем и бездельничаем, раньше ходили по площади, но теперь как-то… лень.

— И все это в честь труда? Четыре дня?

— Ну да…

Я начал задумываться.

— За свой счет? Это такая традиция? Берете отпуск?

— Не-е, это государственные праздники, плюс выходные.

— То есть государство сознательно дает четыре дня на пьянство и безделье, чтобы отметить важность работы. Это многое объясняет из того, что я наблюдаю.

Майские я провел на работе, как и остальные студенты, искавшие легкие доллары на данном прожекте.

— Цыпкин, блять, культуролог хренов, трепло, тебя кто за язык тянул про день труда Майклу рассказывать? Всех подставил, идиот!

Мне объявили бойкот и вскоре я уволился. Пошел работать на шведов. Нормальные ребята. Первомай выходной.

А Майкл переехал в Россию и спился счастливым.

Диагноз

Рубрика «чем Бог послал» (имеется в виду, сам такое не придумаешь).

Итак, у знакомой начала болеть голова. Не в смысле, что ей опостылил супружеский долг, а реально начала гудеть, даже во время исполнения оного. Русские люди делятся на две категории. Первые идут к врачу до того, как надо, вторые — после того, как надо. Вовремя — не умеет никто, отсюда все проблемы. Через месяц приема обезболивающих у девушки появилась мысль, что цитрамон не сдюжил.

Выбрала она модную клинику. Чуть ли не главный врач выслушала всё в подробностях и предложила немедленно переместиться в морг, сделав, конечно, для успокоения души МРТ. Дескать, понятно, что опухоль. Помочь уже ничем нельзя, поэтому готовьтесь. Но если денег не жалко, можно получить фактические подтверждения.

Несмотря на административный ресурс, МРТ показал, что опухоли нет. Завещание, из-за которого все уже успели переругаться и приобрести язву, было торжественно сожжено.

Осознав, что придется лечить, гуру выписала направления во все кабинеты клиники, кроме щитовой и серверной.

После трех месяцев анализов, приемов врачей и таблеток, посещения процедур и сеансов, список лекарств, необходимых для ежечасного употребления, перестал помещаться в outlook-календарь, а общий счет за карусель составил более трехсот тысяч, пусть уже никчемных, но все-таки рублей.

В итоге коллектив клиники, включая сисадмина, пришел к неутешительному выводу. Диагноза нет. Результата нет. Больной тем не менее жив.

История закончилась в кабинете, в котором и началась.

Пролистав результаты всего и вся, женщина выпуска середины прошлого века с научными и административными регалиями, вызывающими дрожь во всем квартале, надев посмертную маску Гоголя, заявила следующее.

— А я знаю, что с вами.

Голова от любопытства перестала болеть, а пациентка превратилась в одно большое ухо.

— И что же?

— Вы только серьезно отнеситесь к моим словам.

До этой неординарной рекомендации знакомая, разумеется, относилась ко всему несерьезно.

— Я думала, думала, и знаете что…

В ожидании катарсиса даже снег на улице остановился и прислушался.

— Сглазили вас!

Конец фильма.

P. S. Голова вскоре прошла.

P.P.S. Я вот думаю, с рублем та же беда. Сглазили его.

О роли деталей в судьбе Ивана Ивановича и Петра Петровича

Вот иногда кажется, как похожи у людей судьбы, характеры и мысли, только вот как пел БГ: «некоторые женятся, а некоторые так». Вашему вниманию предлагаются рассказы-близнецы практически о людях-близнецах. Итак, начнем.

Царапина

Жил на свете Иван Иванович Шнеерсон. Он был добротным еврейским мужем. «Два Никогда» бесконечно бунтовали в его голове, но победить их не представлялось возможным. Он бы никогда не бросил жену и никогда бы не смог оставаться окончательно верным. Отсюда переживания, расстройства желудка и провалы в расписании. Более того, г-н Шнеерсон входил в тот мужской возраст, когда временных подруг ночей суровых уже бессовестно было бы удерживать только на голом энтузиазме. Ему было около пятидесяти.

Подозрения в том, что он не Ален Делон и тем более не Рон Джереми, посещали его всё чаще, и ощущение несправедливости по отношению к своим любовницам Иван Иванович заливал подарками, но вел в голове невидимый баланс всех этих пожертвований, чтобы всё более-менее поровну. Но у жены всегда был контрольный 51 процент его подарочного бюджета.

Баланс этот видели только сам г-н Шнеерсон и его совесть. Остальные участники данного невидимого документа убили бы его автора, знай что они в нем значатся.

Проведя очередную сверку, Иван Иванович повез г-жу Шнеерсон в Милан. Причем не как обычно на распродажу, а прямо-таки в сезон.

Заходит наша семейная пара в модный бутик. Ольга Сергеевна налегке, а Иван Иванович на изрядном «тяжеляке». Его давят бесконечные пакеты и страх окончательной суммы.

— Я сумку, и всё.

Сумку выбрали быстро. Иван Иванович протянул карту и паспорт для оформления Tax free.

Русскоязычный продавец покопался в компьютере и отрубил г-ну Шнеерсону голову:

— Ну как вам покупки, которые вы сделали в сентябре? Всё понравилось?

Голова Ивана Ивановича покатилась из магазина, но на ее месте, к несчастью, выросла новая, и прямо на нее смотрели красные бесчувственные окуляры Терминатора Т-800 по имени Ольга Сергеевна.

— А я не знала, что ты был в Милане в сентябре!

Иван Иванович проглотил утюг, пакеты стали в десять раз тяжелее, мозг отчаянно пытался найти выход. Выход был найден в молчании, прерванном вопросом Т-800 продавцу:

— Вы ничего не путаете?

Г-н Шнеерсон читал про йогов, передачу мыслей, и вообще, смотрел «Матрицу», как там граф Калиостро ложки гнул. Он собрал все свои извилины в копье и метнул его в мозг продавцу. Оно со свистом пролетело в пустой голове исполнительного товарища, который сдал Ивана Ивановича со всеми органами:

— Нет, нет, у нас же система. Вот, был 16 сентября, купил две женские сумки.

Утюг в животе заботливого любовника начал медленно, но верно нагреваться.