Читать книгу "Одно слово стоит тысячи - Чжэньюнь Лю"

— И как нам теперь жить? — спрашивала Лао Цай.

— Отныне я во всем буду тебя слушаться, — отвечал Лао Пай.

— Тогда отныне забудь про свою сестру, — отрезала Лао Цай.

Лао Пай несколько ошалел от того, что из-за его любовных похождений должна страдать его сестра. После смерти матери его с шести лет растила старшая сестра. Они очень дорожили друг другом, но вот Лао Цай была с ней не в ладах. Лао Пай, пытаясь понять логику жены, понуро пообещал:

— Она все равно уже замужем. Так тому и быть, я про нее забуду.

Лао Цай продолжала гнуть свою линию:

— А как насчет походов во Внутреннюю Монголию?

— Как ты скажешь, так и будет, — отвечал Лао Пай.

— В таком случае с этого момента чтобы я ничего не слышала про скупку ослов.

Тогда Лао Пай забросил кошелку с плеткой и больше никогда не занимался торговлей ослами. Только теперь он понял, что тот монгол проделал к нему в провинцию Хэнань такой неблизкий путь вовсе не затем, чтобы схватиться насмерть или чтобы сорвать солидный куш, а затем, чтобы лишить его покоя на всю оставшуюся жизнь. Этот монгол хоть и необразованный, но дело знал, и метод его оказался коварным. Но досаднее всего было то, что Сэцэн Гэрэл забеременела не от Лао Пая, ему вообще пришлось отдуваться за какого-то хэбэйца. Перестав торговать ослами, Лао Пай пошел в ученики к цирюльнику Лао Фэну из деревеньки Фэнцзячжуан. Ремесло это было нехитрое, за три года вполне можно освоить. Лао Пай оставил Лао Фэна уже через два с половиной года и, вооружившись инструментами цирюльника, стал ходить по окрестным деревням самостоятельно. Так незаметно пролетело семь-восемь лет, да только Лао Пай за это время стал совершенно неразговорчив. Мастер Лао Фэн во время работы любил поболтать с клиентами, считалось, что он больше всех знал о том, что творилось в округе. А вот Лао Пай, тот брил молчком и за все время работы не произносил ни слова. Все говорили об этом отличии ученика от своего мастера. Лао Пай хоть и работал молча, тем не менее то и дело тяжело вздыхал. Пока он брил клиенту голову, мог вздохнуть так раз пять. Однажды Лао Пай приехал работать к богачу Лао Мэну из деревеньки Мэнцзячжуан. У того во владении находилось пятьдесят цинов[6] земли, за которой следили двадцать с лишним работников. Пока Лао Пай побрил головы всем работникам да самому Лао Мэну, солнце уже зашло. У Лао Мэна был приятель, торговец солью Лао Чу из уезда Лонин, что на западе провинции Хэнань. В тот вечер он как раз возвращался с товаром из провинции Шаньдун. Путь его лежал через уезд Яньцзинь, и он решил заглянуть в деревеньку Мэнцзячжуан к Лао Мэну. Лао Чу тоже требовалось постричь волосы, поэтому он обратился к Лао Паю. Приступив к работе, Лао Пай то и дело стал тяжело вздыхать. Едва он успел обрить Лао Чу наполовину, как тот, взвившись, стал тыкать в Лао Пая пальцем:

— Твою мать, подумаешь, работы у него чуть-чуть прибавилось, почем ты знаешь, что я не буду тебе платить? Все вздохи да ахи, ишь какой несчастный!

Лао Пай так и замер с бритвой в руках, лицо и уши у него покраснели, все слова вылетели из головы, так что пришлось за него вступиться богачу Лао Мэну:

— Братец, — обратился он к Лао Чу, — он вздыхает без всякой задней мысли, к тебе это никак не относится, просто дурная привычка.

Лао Чу зыркнул на Лао Пая, после чего уселся обратно и дал ему завершить дело. Уйдя на работу, Лао Пай молчал на протяжении целого дня, и возвратясь домой, тоже продолжал молчать. Всеми домашними делами заправляла его жена Лао Цай, Лао Пай ни в чем ей не перечил, а за малейший промах Лао Цай начинала на него орать. По первости Лао Пай еще пытался огрызаться, но Лао Цай тотчас напоминала ему про монголку и ее отродье, на что Лао Паю уже ответить было нечего. Когда люди ругаются с глазу на глаз, это не так страшно, куда обиднее, если разборки становятся всеобщим достоянием и передаются как анекдот. Но даже когда такие анекдоты доходили до ушей Лао Пая, он делал вид, что ничего не слышит. В общем, все в округе знали, что Лао Пай боится своей жены.

Эти летом Лао Пай отправился на промысел в деревню Суцзячжуан. Деревня эта была большая, дворов на четыреста-пятьсот, так что Лао Пай выручал здесь самую большую прибыль, собирая клиентов сразу с тридцати-сорока дворов. А с тридцати-сорока дворов получалось больше сотни небритых мужских голов. Лао Пай работал два дня подряд и только к полудню третьего дня закончил брить всех желающих. Отправившись со своим коромыслом в обратный путь, он на берегу Хуанхэ встретился с забойщиком Лао Цзэном из деревеньки Цзэнцзячжуан. Лао Цзэн направлялся забивать свинью в деревеньку Чжоуцзячжуан. Лао Пай и Лао Цзэн оба работали на стороне, а потому частенько встречались в пути и с удовольствием общались. Вот и сейчас мужчины остановились и присели на перекур под ивами у реки. Пока курили, поделились последними новостями. Тут Лао Пай, заметив, что Лао Цзэн уже оброс, предложил:

— У меня еще осталась горячая вода, давай побрею тебя прямо здесь.

Лао Цзэн пощупал свои волосы:

— Обриться мне и вправду не мешало бы, но в Чжоуцзячжуане меня ждет Лао Чжоу, я должен забить его свинью. — Но, подумав, он все-таки согласился: — А хотя давай. Пока ты будешь меня брить, скотина поживет лишнюю минутку.

Тогда Лао Пай прямо на берегу организовал рабочее место, обернул шею Лао Цзэна полотенцем и вымыл ему голову. Подождав, когда стечет вода, Лао Пай поерошил ему волосы и взялся за бритву. И тут Лао Цзэн спросил:

— Лао Пай, мы ведь с тобой близкие друзья?

Лао Пай замер:

— Понятное дело.

— Пока мы тут с тобой наедине, я задам тебе один вопрос, а ты хочешь — отвечай, а нет — так и не надо.

— Ну, спрашивай.

— Во всей округе говорят, что ты боишься своей жены, но как по мне, так зря ты это делаешь.

Лицо Лао Пая пошло пятнами:

— Бабы есть бабы, с ними лучше не спорить, а то хуже будет.

— Я знаю, что несколько лет назад она тебя из-за одного промаха прищучила. Но я все-таки осмелюсь сказать, что короткая боль лучше длительной. А иначе тебе вовек воли не видать.

Лао Пай тяжело вздохнул:

— Да это я понимаю. Я бы уже давно ей устроил, да только коротко не получится.

— Почему? — спросил Лао Цзэн.

— Если к тебе претензий нет, тогда справиться с женой — плевое дело. Но она уже вкусила всю сладость своего положения, и теперь к ней не подобраться.

Лао Пай снова вздохнул:

— Да и пусть будет долгая боль, к тому же у нас ребенок. Вся проблема в том, что она может позволить себе быть такой несговорчивой.

— Доведись такое в моем доме, я бы попросту избил ее. Сразу бы стала как шелковая.

— Это было бы просто, если бы у нее никого не было, но у нее есть свой защитник.