Читать книгу "Радости Рая - Анатолий Ким"

Но вода жизни на островах имелась в достаточном количестве, и на La Gomera, как и на прочих Канарских, пресная вода не выбегала из-под земли, а стекала с небес. Тот, кто настрогал эту дюжину рогатых каменных братишек, обеспечил их водоснабжением прямо от облаков. Взять водопроводную систему на острове La Gomera (она такая же, как и на соседних островах Канарского архипелага). Она бесперебойная, самая надежная, не требует никакого ремонта и ныне, и присно, и во веки веков.

Над вершиной ширококурганного серо-жемчужного острова дымятся продолговатые закурчавленные, как мелкое руно, облака. Они словно привязаны к вершине этого приземистого, с широкими, покатыми плечами острова. Особенно густо скапливаются облака к вечеру, на закате солнца, в предночную синь океана и неба. Начинается одна и та же привычная живописная игра в красный ягодный сок, вылитый на бледно-лимонное желе облаков, в результате чего облака вскипают, становятся газовыми, и кудряшки их уходят в зыбкий розовый туман. На все это вдруг сверху начинают лить струю расплавленного янтаря. Да, всего лишь игра света и красок, это бесподобная светомузыка, — но художества эти не имеют никакого отношения к одной из самых гениальных на свете систем автономного, замкнутого, вечного водоснабжения.

Пока облака играют свою живописную светомузыку, во влажных недрах оных происходит следующее… Все верхние пояса вулканических Канарских островов поросли реликтовой сосной, которой нет нигде больше в мире. У этого эндемика хвойная игла в длину достигает 30 см, отчего внешний вид у канарской сосны несколько встрепанный, слегка неуравновешенный. Но так надо — се рабочий вид. А работа следующая. На верхних уровнях горного острова всегда прохладно, длинная иглица канарской сосны, естественно, также холодна на ощупь. И, касаясь тридцатисантиметровой хвои, волокна тумана, из коего состоит внутренняя часть небесной светомузыки, постепенно загустевающей в океанической ночи, — касаясь прохладных сосновых игл, туман облаков, конденсируясь, обволакивает хвою пленкой воды, которая сбегает по естественному наклону хвоинок и, набухнув на концах увесистыми каплями, срывается затем на землю. Получается истинный самогонный аппарат, из которого каплет живая вода. И каждая сосна, каждый такой аппарат-эндемик дает около трехсот литров дистиллированного самогона в сутки. Вся эта вода стекает в землю, щедро напитывает ее внешней надеждой и энергией жизни, затем по каменной основе острова, выбоинами да сокрытыми под почвой жилами стекает вниз, вниз, скапливается в ответвлениях подземных пещер и в открытых чашах на дне ущелий.

И эта небесно вкусная вода, посланная от Вершителя Мира, никогда не кончается на острове Блаженных. Потому что никогда не кончаются стада облаков у рогатых вершин острова, окруженных темными толпами леса. Тучи заботливо посылаются на ночную дойку Теми, Которые получили от Вершителя Мира задание спроектировать на земле не метафизический, но вполне реальный рай с физико-математическим обоснованием.

И возле одного из образцовых водохранилищ небесной воды, в естественных пещерах, задуманных проектировщиками при сотворении мира, в зеленой лощине меж сопредельных гор с сумасшедше перекошенными склонами, в чудном уголке острова, близком к стандарту райского уголка, были поселены взявшиеся откуда-то люди, мазавшиеся глиною в серебряном блеске.

Они с радостными восклицаниями доели мое бренное тело, также докушали убитого мною муфлона Берендея и в порыве неудержимого веселья пустились в пляс под барабаны — все вместе: мужчины, женщины и дети, все серебряные, все белозубые, а вместе со всеми танцевала моя Тосико, в которую совсем недавно я запустил с тылу аж четырехмиллионную армию квантородцев. Не удержавшись от соблазна, Тосико попробовала кусочек моего мясца, хотя ей было немного жалко меня. А причина этой жалости крылась в том, что из четырех миллионов атакующих нашелся-таки один молодецкий супермен, который первым въехал на своей торпеде в яйцо по имени Веста, хранимое у серебряной девчонки в таком труднодоступном для квантовых солдатиков месте. И мой солдатик Акимчик через расстояние в девять месяцев выбрался оттуда по тому же пути, которым входил, — и от него продолжили безумный марафон неисчислимые армии жаждущих земной жизни дальнейших квантовых волонтеров. Один из них вернулся на этот кусочек вселенской дороги — на остров La Gomera в архипелаге Канарских островов.

Глава 2

На то место, где меня съели, а потом во время сакрального танца разбросали по сторонам мои косточки, я вернулся бог весть каким по счету потомком моего сына от Серебряной Тосико. Значит, я вернулся к самому себе, которого убили кремниевым эолитом, ударив им по затылку, когда я спал на земле у костра по имени Александр. Уже тогда, за два шага до моего убиения, костер еле горел, догорал, таким он и запомнился; теперь же, по возвращении к Александру через жизнерадостную чехарду тысяч поколений, костер мерцал, взмаргивал красными угольями на том же месте, но на чудовищной глубине генетической памяти. Таким образом, воистину между мною и Александром ничего не было!

Я стоял в темных зарослях гигантских лавровых кустарников, возле гигантского древовидного одуванчика, имя которому было Родэй. Я смотрел в черную землю, оплетенную серыми мхами и зелеными лишайниками, и очень хотел найти собственный череп с большой круглой дырой на затылке — ведь меня убили, когда я спал вниз лицом, положив голову на скрещенные руки. Но мое желание после столь длинной чехарды поколений было настолько же романтично, насколько и неосуществимо. Из боковой туристической тропы, обозначенной поперечно выложенными на земле чурками, вышла навстречу мне девушка Алена, гид из туристического автобуса, на котором мы приехали к этому месту.

— Все уже в автобусе, ждут только вас. — Голос профессионально любезный, глаза, однако, не очень любезные.

— Я решил остаться, уезжайте без меня.

В этих глазах — изумрудных очах зеленого цвета — появилось мерцание растерянности, через шаг-другой вспыхивавшей искорками неудовольствия.

— Это нельзя, мне за вас отвечать. В стоимость билета входит страховка за ваше здоровье в случае внезапной смерти или рассечения.

— А я могу, Алена, дать вам письменную заявку, что по своей воле выхожу из турпрограммы. Хотите?

— А что будете тут делать? Ведь вы даже не знаете острова.

— Я очень хорошо знаю остров, Алена

— Но вы здесь первый раз.

— Я-то первый раз, но предки мои были отсюда.

— Что, прямо-таки с острова La Gomera?

— Прямо-таки отсюда. Мой дед или отец — кто-то из них бросил дом и переехал жить в Болгарию. А самые древние предки жили на этой вершине, в кратере, где собиралась дождевая вода.

— Ну а вы?

— Меня когда-то убили на этом самом месте. И даже съели, представьте, поджарили на костре и съели.

— Ладно… Времени уже нет шутить. Пишите скорее свою расписку.

— …Вот, пожалуйста.

— И все-таки в случае чего звоните на фирму. Или мне на мобильный. У вас ведь есть номер?