Читать книгу "Один день в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы - Альберто Анджела"

Мы проходим вперед и с одной стороны коридора замечаем комнатушку с дремлющим на стуле человеком. Это «привратник», раб, следящий за входом в дом. Рядом с ним, свернувшись на полу у ног, подобно псу, спит мальчик: скорее всего, его «ассистент». В доме еще все спят; мы сможем беспрепятственно осмотреть всю виллу.

Еще несколько шагов, и коридор выводит в просторное помещение: это атриум. Прямоугольный широкий зал, расписанный фресками ярких цветов, уже освещенными первыми лучами солнца. В доме нет окон, откуда же они проникают? Достаточно поднять голову, чтобы получить ответ: посередине отсутствует целый кусок крыши. Через большое квадратное отверстие проникает свет, как во внутреннем дворике. Настоящий световой каскад падает сверху и расходится в боковые помещения.

Это отверстие не только для того, чтобы пропускать свет. Через него в дом попадает и вода. Действительно, когда идет дождь, наклонная поверхность крыши над атриумом собирает капли и направляет их внутрь отверстия, подобно воронке. Вообразите это яркое зрелище: струйки воды вылетают изо ртов терракотовых фигурок, расположенных вдоль края крыши, и с шумом падают в атриум. Во время грозы грохот может стоять оглушительный.

Струи воды попадают (с большой точностью!) в широкий квадратный бассейн в середине зала. Это имплювий (impluvium), древнее и очень разумное изобретение: в нем собирается дождевая вода, которая затем отводится в подземный резервуар. Из небольшого мраморного колодца берут воду для повседневных нужд. Так делают из поколения в поколение. Края колодца совсем истерты веревками, с помощью которых поднимают ведра с водой.

Имплювий служит и для украшения дома: в этом внутреннем «бассейне» отражается лазурное небо с облаками, напоминая лежащую на полу картину. И это отрадное зрелище предстает перед взором любого, кто бы ни вошел в дом.

Имплювий, который мы видим перед собой, не совсем обычен: на его поверхности плавают цветы, оставшиеся от убранства пира, состоявшегося в этом доме накануне вечером.

Подобно зеркалу, вода в бассейне отражает во все стороны утренний свет. Легкая рябь, вызванная дуновением слабого ветерка, создает на стенах зала игру солнечных бликов, скользящих по фрескам. Если присмотреться, в этом зале не увидишь ни одной «голой» стены. Повсюду картины на мифологические сюжеты, воображаемые пейзажи или геометрические узоры. Цвета все насыщенные: лазоревый, красный, охристо-желтый.

Это наводит нас на важное наблюдение: мир римлян полон красок – и куда больше, чем наш. Интерьеры домов, памятники, даже одежда – все переливается разными цветами, а в торжественных случаях расцветает подлинным триумфом красок. В то время как мы считаем, что в большинстве случаев верхом элегантности окажется темный или серый костюм… Как жаль, что мы утратили все это многоцветье, особенно в домах, где доминирует белый цвет стен. Римлянин счел бы их недоделанными, подобно натянутому на раму пустому холсту.

Но продолжим наш визит. По сторонам атриума расположены комнаты. Это спальни, их называют кубикулумы (cubiculum). По сравнению с нашими они гораздо меньше, темнее и скорее похожи на тюремные камеры. Никто из нас не согласился бы там спать: окон нет, для освещения используется единственный источник света – тусклые светильники. Поражает, насколько плохо были видны фресковые и мозаичные шедевры, часто украшавшие эти комнаты, а ныне выставленные в музеях и продуманно освещенные. Римляне видели их не так. Когда зрение привыкало к полумраку спальни, при светильниках изображенные пейзажи и лица оказывали на зрителей особое воздействие.

В одном углу атриума видна лестница: она ведет на верхний этаж, где находится прислуга и где живут женщины. Первый этаж – «мужская» территория, и в первую очередь пространство pater familias, отца семейства.

Огибаем бассейн и идем к противоположной стене. Большая часть ее закрыта широкой деревянной раздвижной перегородкой-«гармошкой». Отодвинем ее. Вот таблиний (tablinum), «кабинет» хозяина дома. Здесь он принимает своих клиентов. В центре большой стол и внушительных размеров стул, по бокам расставлено несколько табуреток. Вся мебель с точеными ножками, украшенными инкрустацией из слоновой кости и бронзы. Мы видим также светильники на высоких канделябрах, на полу жаровня (для обогрева), на столе расставлены дорогое «парадное» серебро и письменные принадлежности.

Пройдем дальше. В глубине большая занавесь. Отодвинув ее, мы попадем в самый укромный уголок дома. До сих пор мы находились в «представительской» его части, доступной взорам посторонних. За занавеской же начинается «приватная» часть. Это перистиль, просторный внутренний сад, «зеленые легкие» дома. Он окружен великолепной беломраморной колоннадой. С потолка между колоннами свисают мраморные диски, на которых нарисованы или высечены мифологические сюжеты. У этих дисков забавное название, «осцилла» (oscilla), нетрудно догадаться почему[4]: движение воздуха заставляет их слегка колебаться, что придает ощущение подвижности всей колоннаде.

В этот утренний час в перистиле особенно приятно находиться. Нас окутывает невероятное разнообразие ароматов, источаемых высаженными в саду декоративными, пряными и лекарственными растениями.

В подобных садах можно встретить и мирт, и самшит, и лавр, и олеандр, и плющ, и акант… И даже большие деревья – кипарисы и платаны. И конечно, клумбы с цветами; цветы – фиалки и нарциссы, ирисы и лилии… Этот оазис – настоящее произведение садового искусства: растения расположены в геометрическом порядке, проложены дорожки, разбиты клумбы, порой представляющие собой настоящие лабиринты. Кроме того, садовники часто подрезают растения, придавая им форму животных. Нередко по саду разгуливают настоящие фазаны, голуби или павлины.

При свете зари мы можем разглядеть две неподвижные человеческие фигуры: маленькие бронзовые статуэтки-путти с утками в руках по углам сада. Приблизимся. Одна из фигур будто издает странные звуки, какой-то гортанный клекот. Два коротких шумных всплеска – и из клювов уток начинает бить струя воды. Да это статуи-фонтаны! Струя попадает точно в круглую чашу, орошая воздух брызгами. Мы оборачиваемся и видим еще три подобные струи.

Ясно, в этот дом вода попадает не только через имплювий. С некоторых пор воду подводят и из акведуков. Хозяин, благодаря связям и знакомствам, добился для себя персонального водопровода (редкость для Рима). Один из немногих счастливчиков, у которых дома проточная вода, он пользуется ею и для того, чтобы удивить своих гостей игрой воды в садовых фонтанчиках.

Костистая рука раба закрывает кран, спрятанный между растениями (он проверял, хорошо ли работает водопровод). Он высокий, сухощавый, темнокожий, с черными курчавыми волосами, почти наверняка уроженец Ближнего Востока или Северной Африки. Вот раб идет по саду дальше, подбирая сухие листья и цветы. Вероятно, он садовник.

Из зала, открытого в сторону колоннады, доносится шум. Идет уборка. Подойдем поближе. Здесь, в триклинии, вчера проходило пиршество. Ложа, на которых располагались гости, уже привели в порядок, заляпанные простыни сменили на чистые. Еще один раб убирает последние остатки поздней трапезы. Вот он поднял клешню омара. На пирах принято бросать объедки на пол, а не складывать на блюда…