Читать книгу "Ты меня полюбишь? История моей приемной дочери Люси - Кэти Гласс"

– Нет, Винс! – крикнула она, бросаясь к кассе. – Нет! – Она схватила его за руку. – Нет! Остановись! Подумай о Люси! Айвен убьет нас, если ты заберешь деньги.

– Он этого не сделает, – хмыкнул Винс, – а меня бандиты убьют точно.

Он оттолкнул ее, продолжая набивать карманы деньгами.

– Нет! Остановись!

В отчаянии Бонни схватила Винса за руки, пытаясь остановить его, но он отшвырнул ее в сторону.

Она снова схватила его, но его ответный толчок был намного сильнее. Она отлетела, сильно ударившись спиной о металлический корпус стиральной машины. Бонни вскрикнула от боли. Винс быстро выгреб последние деньги, сунул их в карман и, даже не посмотрев на нее, выбежал из прачечной.

Бонни осталась на месте, пытаясь перевести дух. Она пыталась осознать, что произошло. Винс ушел, по-видимому, навсегда. Он забрал все деньги Айвена – деньги, которые Айвен хочет получить завтра в восемь утра. Слезы текли по щекам Бонни. Она прислонилась к стиральной машине, пытаясь понять, что делать дальше.

В прачечной наступила необычная тишина. Сушильные машины, которые работали, когда пришел Винс, закончили свою работу и стихли. Стиральные машины тихонько ворчали, барабаны вращались, гоняя воду туда-сюда. Бонни смотрела на распахнутую дверь – уходя, Винс не захлопнул ее. Зимний холод быстро вытеснял привычное тепло. Если она не закроет дверь, то сюда ворвутся пьяные наркоманы. Впрочем, денег-то все равно не осталось, с мрачной улыбкой подумала она. Теперь нужно думать только о себе.

Оторвавшись от стиральной машины, Бонни потерла поясницу и двинулась к двери. Несмотря ни на что, Бонни не осуждала Винса за то, что он сделал. Она была уверена, что сама заслужила это. Насилие – это ее вина. С хорошими девушками такого не случается. Она была дурной, и мужчины обращались с ней дурно. Все очень просто. Она закрыла и заперла дверь, задвинула засовы и осмотрелась. Корзины с бельем ждали стирки и сушки, глажка была не закончена. А нужно было еще убраться и навести порядок, чтобы прачечная могла открыться в половине восьмого утра. Бонни обычно делала все это перед сном. Айвену нравилось приходить в аккуратно убранную прачечную за деньгами в восемь утра. Хотя убираться приходилось до полуночи, но Бонни всегда делала то, чего ожидал от нее хозяин.

Но не сегодня. Нет смысла заканчивать стирку и убираться, если потеряны все деньги. Чисто убранной прачечной этого не искупишь. Она подумала, что можно было бы сказать, что прачечную ограбили, но никто же не врывался и не ломал замки. Айвен вряд ли ей поверит, так что лучше не рисковать. Бонни страшно боялась Айвена, как, впрочем, и других мужчин, которые появлялись в ее жизни.

На сердце у нее было тяжело. Спина болела. Бонни пошла в угол комнаты, открыла внутреннюю дверь, которая вела в квартирку наверху. Она нажала на выключатель, и на лестнице загорелся свет. Потом Бонни выключила свет в прачечной – весь, кроме маленького ночника, который горел всю ночь. Закрыв дверь прачечной, она стала подниматься наверх. Она слышала, как в квартире плачет Люси. По отчаянным крикам Бонни поняла, что Люси плачет уже очень, очень долго.

Глава вторая

Бегство

На середине влажной вонючей лестницы, застеленной скользящим под ногами ковром, свет выключился. Айвен установил таймеры на выключателях, чтобы не тратить электричество впустую: он платил за свет в прачечной и на лестнице, Бонни – за свет в квартире. Как всегда, ей пришлось последние шесть ступенек преодолевать в темноте. Она добралась до выключателя на площадке и включила свет – еще на десять секунд: достаточно, чтобы открыть дверь квартиры и войти.

Дверь открывалась прямо в комнату, где лежала Люси. Крик малышки стал оглушительным. В комнате горела небольшая лампочка – оставляя Люси в одиночестве (а это случалось довольно часто), Бонни не гасила свет. Люстра на потолке никогда не работала, и Айвен никогда не предлагал починить ее. В полумраке Бонни подошла к Люси. Девочка лежала в небольшой колыбельке-корзинке на полу. Глаза ее были зажмурены, а ротик разинут в крике. Пахло ужасно – поносом и рвотой: в последний раз Бонни переодевала Люси более пяти часов назад. Она знала, что нельзя оставлять малышку так надолго, но ей нужно было работать. Она понимала и то, что в шесть месяцев Люси давно переросла свою корзинку, но купить кроватку было не на что. Бонни ставила корзинку на пол, чтобы, если Люси выберется, она не упала бы.

Когда Бонни взяла девочку на руки, Люси открыла глаза и перестала плакать. Но на ее личике не появилось того спокойного удовлетворения, какое появляется у детей, знающих, что о них позаботятся. При виде матери она не заулыбалась, как это делают большинство детей в таком возрасте. Бровки Люси нахмурились, в глазах появилось беспокойство и тревога. Казалось, она чувствует страх матери и неуверенность в будущем.

Белье в корзинке, одеяльце и одежка Люси были покрыты пятнами засохшей рвоты. На одежке Бонни заметила свежие коричневые пятна – подгузник не выдержал. У Люси уже третий день были рвота и диарея, и Бонни знала, что нужно пойти к врачу, но для этого придется зарегистрироваться в компьютерной системе – и тогда приход социального работника станет лишь вопросом времени. Пока что никто не знал, где она находится, даже ее мать. О существовании Люси знали только в больнице, где родилась девочка, а больница находилась в ста милях отсюда.

Бонни пощупала лоб девочки. К счастью, лоб оказался не горячим, значит, температуры у Люси нет. Бонни надеялась и молилась, чтобы природа взяла свое и Люси стало лучше просто так, хотя она не представляла, сколько времени на это уйдет. Не обращая внимания на беспорядок в комнате, Бонни понесла дочь в ванную и включила свет. Грязная плитка вся растрескалась, старую ванну покрывали желтые пятна. В жалкий линолеум намертво въелись пятна от подтекающего унитаза, потолок почернел из-за протекающей крыши. Как и во всей квартире, в ванной было холодно, между плитками, по бортику ванны и вокруг окна чернела плесень. Открыть окно было невозможно, но от ветра оно постоянно стучало. Бонни знала, что это помещение – как и остальные, которыми ей было позволено пользоваться: гостиная и кухня, – для нормальной жизни не подходит. Айвен это тоже знал. Бонни не жаловалась, потому что ей некуда было идти. Двери двух спален были заперты, а ключи хранились у Айвена. Он никогда не говорил ей, что находится в этих комнатах, а она не осмеливалась спросить.

Расстелив на грязном полу ванной свое полотенце, Бонни осторожно положила дочку на него. Люси сразу же принялась плакать – она чувствовала, что ее ожидает.

– Тише, тише, – прошептала Бонни. – Прости, но мне нужно тебя помыть.

Когда Люси плакала, Бонни охватывала паника. Ей казалось, что она все делает неправильно.

Бонни начала снимать с девочки грязную одежду, и Люси заплакала еще громче.

– Перестань плакать, – с тревогой сказала Бонни. – Тебя услышит наш сосед.

Рядом с прачечной находился газетный киоск. Его хозяин, азиат, жил в квартире наверху с женой и двумя детьми. Он уже дважды приходил в прачечную – он слышал, как здесь долго плакал младенец, и беспокоился за него. Бонни удалось его успокоить, но с того времени она жила в страхе, что он выскажет свое беспокойство полиции или социальной службе.