Читать книгу "В индейских прериях и тылах мятежников. (Воспоминания техасского рейнджера и разведчика) - Джеймс Пайк"

Недалеко от подножия Бостон-Маунтинс мы прошли через небольшую деревушку — 60 или 80 домов, — жители которой, похоже, решали некий имеющий жизненно важный для сообщества вопрос, поскольку они занимались свободной борьбой самыми излюбленными способами — все, поголовно: ругань, камни, дубинки и револьверы — вот самые популярные на тот момент их инструменты для решения своих задач. Не получив никакого приглашения к участию в их делах и будучи твердыми приверженцами идеи, что каждой общине позволено разрешать свои внутренние дела по-своему, жестко подчиняясь только Конституции Соединенных Штатов — даже если избранный им способ несколько груб — мы продолжили наш марш под целым градом разнообразных летающих снарядов, и на этот раз решили лишить себя удовольствия поучаствовать в свободном бою.

Мы пересекли Арканзас-Ривер у Ван-Бьюрена и с большим комфортом разместились на плантации, принадлежащей красивой вдове — ее муж был офицером федеральной армии. Вечер прошел превосходно, и в девять часов вечера — совершенно измученные — мы легли спать. Но в полночь нас разбудил громкий лай полусотни или более того, собак. Я выглянул наружу и увидел, что какой-то человек уводит наших лошадей.

Я взял винтовку, поднял Джонстона и отправился на место действия. К счастью, утомленные животные шли медленно двинулись, так что я настиг вора буквально за минуту, а он, заметив, что я вооружен, бросил лошадей, выстрелил и кинулся бежать. Я быстро ответил ему, но я стрелял наугад, так что пуля не нашла свою жертву. Вор побежал по переулку, в конце которого его ждал его приятель, затем они оба вскочили в седла своих лошадей и скрылись.

У Форт-Смит мы попали в индейские места — первыми, кого мы встретили, были чокто. Они долгое время находились в дружбе с белыми, и путешествие по их стране было вполне безопасным, и, возможно, более безопасным, чем по Арканзасу. Кроме того, некоторые индейцы строят свои дома вдоль основных дорог, как правило, метисы. Чистокровный индеец всегда ищет уединенное место для своего дома. Здесь много хороших и благоустроенных фермы, но в основном они принадлежат белым мужчинам, которые женились на индейских женщинах.

Мы путешествовали — иногда останавливаясь лагерем, — а готовую еду приобретали у местных жителей. Скво пекут изумительный хлеб, также весьма щедро они снабжали нас тушеной олениной. Любой, кто захочет посетить дом индейца, всегда найдет на огне кипящий котел, наполненный самым отборным мясом. Я неизменно находил индейцев любезными и гостеприимными, а также весьма разумными в своих требованиях. Я часто оставлял Джонстона в лесу ждать своей порции, а сам садился с индейцами за стол и наслаждался их теплом и вкусной трапезой. У них было много молока, яиц и масла. Все они едят суп, суккоташ[1] и другие «spoon victuals»[2], из общего блюда и общей же ложкой, но не потому, что у них ложек не хватает, а просто потому, что так у них принято. Отказ есть суп из общей супницы считается крайней невежливостью, несмотря на то, что у каждого из сидящих за столом есть своя тарелка, нож и вилка для того, чтобы с их помощью управляться с мясом, яйцами, фруктами, etc.

По отношению ко мне индейцы никогда не проявляли враждебности, но, тем не менее, мне говорили, что жизнь человеческую они не слишком ценят, и, несмотря на то, что они иногда хорошо относятся к путешествующим по их земле белым людям, они очень часто участвуют в своих междоусобицах. Я не думаю, что цивилизация полностью изменила их. Мы видим и их фермы, и со вкусом обставленные дома, но пройдя чуть дальше, вполне можем понаблюдать, как целая толпа взрослых — и совершенно голых молодых мужчин и женщин, — с увлечением играет в шарики.

У них имеется прекрасно организованная система поддержания общественного порядка. В каждом поселке площадью в шесть квадратных миль имеется конный отряд из десяти человек, один из них постоянно в седле, он двигается по стране во всех направлениях, а их способы передачи информации от одного поста другому своим совершенством сравнимы только с телеграфом.

Их страна прекрасна своим разнообразием, в частности, горами — высокими и крутыми, зачастую отдельно стоящими, прямо посреди долины. Они покрыты соснами, кедрами и другими вечнозелеными растениями. В долинах есть все условия для выпаса скота, и, следовательно, главное богатство этой страны — лошади, крупный рогатый скот и свиньи. Мы часто останавливались на мостах, чтобы заплатить пошлину. Поскольку у рек в этих местах очень вязкое дно, путешественникам очень удобно пользоваться этими мостами, хотя не очень приятно через каждые несколько миль вновь и вновь натыкаться на энергично требующую своих денег скво.

У Богги-Ривер мы некоторое время находились под дождем, и, будучи мокрыми снаружи, мы, естественно, были совершенно сухими внутри, и поскольку местная вода не обладает необходимым в данном случае свойством утолять жажду, мы решили купить немного виски. Но как? Вот главный вопрос. Закон был очень строг как в отношении производства виски, так ввоза его, и как-то обойти его было весьма непросто. Тем не менее, нам очень нужен был именно виски и, увидев дом, стоявший недалеко от обочины, мы отпустили лошадей попастись, а я отправился в сомнительную миссию по приобретению виски, совершенно не зная, как его называют здесь местные чокто.

В доме я не нашел никого, кроме престарелой скво — настолько древней, что даже десны ее стерлись вместе с ее зубами, и юной девушки — очень красивой, но очень застенчивой. Я рассказал ей о том, зачем я пришел — на самом лучшем английском — добавив, что я хотел бы купить немного виски, но она не поняла смысла этого слова. Я подумал на мгновение, что если они имеют дело с контрабандой, то, возможно, они знакомы с бутылочными напитками, и я сказал — «бренди», но, тем не менее, она ничего не поняла. «Morning-Glory», «Eye-Opener», «Whisky-Cocktail», «Gin-Sling», «Stone-Wall» — названия множества других напитков одно за другим всплывали у меня в голове, но все они точно также остались непонятыми, как совершенно неизвестные в этих диких местах, после чего меня охватила глубокая печаль, что перед поездкой сюда я не освоил язык чокто. Но тут меня осенила счастливая идея, и я немедленно приступил к ее воплощению. До этого момента индианка решительно стояла посреди комнаты, словно готовая помешать любому моему дальнейшему продвижению. Я обошел ее и подошел к столу, на котором лежала тыква. Заметив это, она тотчас вскочила и наполнила его водой из стоявшего рядом ведра и с любезной улыбкой предложила мне, видимо думая, что я хочу пить. Читатель, я клянусь, это было весьма красноречивый знак, и, возможно, если бы я был один, я бы не стал больше пытаться заставить себя понять, но Джонстон был сейчас в прерии — один и промокший до нитки, а я… ну, а я хотел выпить. Вылив воду обратно в ведро, я снова поднес тыкву ко рту, сделал вид, что долго пил, затем скривился, чмокнул губами, коснулся своей груди указательным пальцем и слегка пошатнулся.