Читать книгу "Квартира. Карьера. И три кавалера - Эллина Наумова"

Трудный и нервный у нас тогда выдался вечер. Но мы дооткровенничались до того, что сын Андрея Валерьяновича Голубева отдал мне квартиру своей матери. Заставил справедливость восторжествовать. Бог – мой единственный свидетель: я решительно отказывалась. Иван сумел настоять. И теперь я владею отличной недвижимостью в центре Москвы. И все еще в это толком не верю».

На следующее утро Катя прочитала исписанные листы. И сердито поморщилась. Все было правдой. Только казалось, что, общаясь со своими «прекрасными москвичами», она должна была периодически испытывать счастье. Или хотя бы беззаветно радоваться. Вон сколько добра ей сделали, как любили и заботились. Но тогда она была так нагружена своими горестями, что не замечала этого. А теперь… Вчера щипало в носу и глазах, шевелилась замершая душа. А сегодня уже нет. Трифонова собралась порвать записи, но остановилась. Положила на дно ящика письменного стола под всякий бумажный хлам. Не потому что собиралась изредка оживлять ими благодарную память. Так она уважила собственное потраченное на чистописание время. Время, которого ей всегда не хватало.

Глава первая

В дверь кабинета постучали. Вошла секретарь… Хотя какой это кабинет, какая дверь. Секретарь тем более никакая. Тонкая раздвижная панель делила прямоугольник, называемый офисом, на два квадрата – большой и маленький. В большом трудилась главная медсестра частной клиники, в маленьком – ее личный помощник. И никто не рискнул бы назвать девицу помощницей. У той на лице недорогой, но качественной косметикой было четко написано, что помощницы бывают по хозяйству, а не по серьезной медицинской деятельности. Столь высокое самомнение, безусловно, питало то, что в клинике не только к личным помощникам начальства, но и к санитаркам, и к регистраторам обращались по имени-отчеству. Что еще надо в двадцать лет, чтобы чувствовать себя человеком не только на вечеринке с девочками и мальчиками, но и на работе с мутными тетками и замотанными дядьками.

Девушку звали Карина Игоревна Иванцова. Она третий раз подряд провалилась на вступительных экзаменах во ВГИК и теперь грозилась «подтянуть рисунок со знакомым мэтром» и поступить в художественное училище. Но, вероятно, ей лучше было бы податься в романистки: слишком уж внимательно смотрела она на людей, выходивших от главной медсестры. И чем более понурый у них был вид, тем явственней разгорался мрачноватый огонек фантазии в глазах юной Карины Игоревны.

Сегодня намечалось увольнение. И возможность наблюдать признаки трагедии в облике устремившейся к выходу жертвы злобной главной медсестры будоражили еще не нашедшую себя творческую личность.

– Екатерина Анатольевна, Перова дома, ждет моего звонка и готова приехать, как только, так сразу. А Моисеенкова только что пришла. Сейчас примете? – хищно прищурившись, спросила Карина.

– Да, зовите, – кивнула из-за стола Катя Трифонова и выпрямила спину, хрустнув ядрено накрахмаленным белым халатом.

Она полагала, что Иванцову не брали в киноактрисы из-за внешности. Та была где-то метр пятьдесят семь – пятьдесят восемь ростом, худенькая и заметно сутулилась. Но не это главное. Девушка изумляла узким бледным лицом, высоким чистым лбом, большими светло-карими глазами и красиво очерченными губами. Однако посреди этого великолепия нахально торчал короткий толстый курносый нос. К такому лицу надо было привыкать долго. Пока не оставляло желание выматерить генетику последними словами и тактично намекнуть на достижения пластической хирургии. И пока взгляд не начинал автоматически фиксироваться на прекрасных глазах и бровях или на точеном подбородке и сочном рте даже при неожиданной встрече с Кариной.

Но девушка, неизбежно исстрадавшись в подростковом возрасте, сумела свой нос принять. И на собеседовании сразу заявила Кате:

– Вы только представьте на его месте то, что должно было бы быть. На кого я, такая вся из себя идеальная, стану похожа? На ожившую статую с кладбища? Там таких белых красоток много. А у меня неповторимые черты. И, знаете, мужчины это понимают и ценят.

– Ну, лишь бы им было хорошо, – ответила Трифонова.

Карина весело рассмеялась. И Катя поняла, что возьмет ершистую артистку, хоть в коридоре и сидело полтора десятка разных женщин. Многие обликом и умными взглядами соответствовали должности гораздо больше, чем Иванцова. Им хотелось спокойно и долго работать в частной клинике. А девчонке не очень.

Карина без затей сообщила своей потенциальной начальнице, что любые обязанности для нее – рутина. Ей все равно – тарелки в кафешке мыть, подносы с едой таскать или сводить в таблицы отчеты и заявки всех отделений. Последнее лучше только потому, что есть стимул – быстро все закончить и перекинуться парой сообщений с друзьями. Смартфон из рук она не выпускала никогда.

– Не беспокойтесь, я не намерена халтурить, – строго предупредила девушка. – Вы же не виноваты, что у вас такая тягомотная, неинтересная и скучная работа. Она будет сделана честно и вовремя…

– А за счет чего быстро? – насмешливо поинтересовалась Катя.

– Любой процесс можно интенсифицировать, на то он и процесс, – довольно ехидно ответила претендентка.

– Ладно, интенсифицируйте не в ущерб качеству.

Трифонова не ошиблась, Иванцова не подвела. Они легко сработались.

Теперь Карина впустила Моисеенкову и чуть помедлила, будто ловила флюиды ее растерянности, а то и страха. Ничего не почувствовала и с торжествующим видом ушла к себе ждать. Выход невозмутимой сотрудницы обещал быть гораздо интереснее появления.

Кате предстояло не развлечение, а очередная нудная беседа о соответствии занимаемой должности. Моисеенкова оказалась ухоженной сорокаcемилетней женщиной. Ее тело начинало игриво полнеть. Но, поскольку одежда привычного размера все еще с трудом застегивалась на нем, сознание благодушно молчало. Да, приближался момент, когда оно впервые рявкнет: «Хватит жрать! Не оскотинивайся, какие твои годы!» Только после тридцати уже трудно останавливаться.

Уголки губ медсестры совершили привычное Кате нервное движение – рывок вверх и сразу вниз. Оно маскировало вмиг накрывавшее зрелых дам облегчение: эту соплюху карьеристку они легко поставят на место.

– Выз… Здравствуйте, – сказала Моисеенкова.

Ей было невмоготу спросить: «Вызывали?» Хотя привычка общения с начальницами в государственных поликлиниках чуть не сработала. А ведь здесь на административные этажи приглашали: «Зайдите, пожалуйста»…

– Добрый день, Ирина Евгеньевна, садитесь, – Катя умела терпеть наивные выверты подчиненных. Все они считали себя хитроумными чтицами по лицу. Но Катя была хитрее. Моисеенкова, конечно, догадывалась, о чем пойдет речь. И надеялась отбрехаться. А Трифоновой предстояло выбрать, кто завтра будет работать. И, не дожидаясь, пока медсестра устроится в кресле напротив, она продолжила: – Вы постоянно опаздываете…

– Редко, а не постоянно.

– Вот данные из регистратуры. Раз или два каждую неделю – это часто…